Digging for the Bones (ЛП)

Это было горькое воспоминание. Прошлой ночью впервые за много лет Северус вытащил его из флакона, в котором оно хранилось после просмотра в Омуте памяти вскоре после смерти Лили, так что он помнил только словно из вторых рук, как помнят фильм. Истинное воспоминание с сопутствующими эмоциями он держал при себе на случай, если оно ему когда-нибудь понадобится, а прошлой ночью вернул его в свой разум.

И теперь он помнил. Он слишком ясно помнил, как не обращал внимания на верещавшего в колыбели ребёнка. Его рыдающее дитя. И почему? В то время он видел в ребёнке лишь причину смерти Лили.

Северус поднял её остывающее тело и сел, прислонившись к единственной оставшейся стене, положив голову Лили себе на колени.

Через несколько мгновений появился Хагрид. Он не заговорил с Северусом, просто похлопал его по плечу, выражая сочувствие. Хагрид всегда понимал Северуса лучше многих — слова только привели бы того в ярость.

Огромный мужчина поднял ребёнка, держа его практически на одной ладони. Северус слышал, как Хагрид тихо произнёс:

— А что это у тя на лобике? Бедная кроха.

— Дамблдор явится вот-вот, — перед уходом сказал Хагрид, перекрывая плач ребёнка. — Ты… — Хагрид разрыдался, потом заставил себя успокоиться, вытирая лицо о плечо пальто, так как руки у него были заняты. — Хошь, оставлю тя с ей? Пока он тута не объявится?

Северус потерянно кивнул. К этому моменту слёзы у него уже закончились.

Ему нужно было сказать Хагриду тогда, что Лили хотела, чтобы он забрал Гарри. Именно тогда он должен был рассказать Дамблдору о своём родстве с Гарри.

Но он этого не сделал.

В глазах Визенгамота магловский документ не мог бы превзойти права Петунии на кровное родство. Особенно с учётом того, что Дамблдор настаивал, чтобы Гарри жил в родной по крови семье. Хотя Северус, будучи биологическим отцом мальчика, мог бы это оспорить.

Он решил, что не стоит рассказывать Гарри эти подробности.

Зелёные глаза ребёнка озадаченно смотрели на него.

— И что это значит? — Вопрос вернул Северуса в настоящее.

— Это значит, что… Я… — Северус запнулся, чувствуя комок в горле. — Причина, по которой я мог изменить твоё опекунство без участия Министерства, заключалась в том, что я всегда имел на это право.

Гарри отдёрнул руки, и Северус отпустил его.

— Значит… вы отправили меня жить к Дурслям? — прошептал мальчик. Его дыхание снова участилось — начало очередной панической атаки.

— Нет, — Северус хотел предложить мальчику успокоительное, но был уверен, что после прошлой ночи Гарри не примет его. — На самом деле это был Дамблдор. А я, как и весь остальной волшебный мир, слишком доверял кровному родству.

— Но… почему никто не… — прошептал ребёнок.

— Не проведал тебя? — договорил за него Северус. — Честно говоря, потому что Петуния просила нас этого не делать. Одним из условий, на которых она приняла тебя, было то, что мы не будем её беспокоить. И… и Лили любила Петунию. Мне никогда не приходила в голову мысль, что её любовь незаслуженна. Или что кто-то может радикально измениться. Твои дедушка и бабушка всегда были добрыми людьми… Я никогда не думал, что их дочь способна…

За последние несколько дней Северус пришёл к выводу, что Петуния не считает волшебников людьми. Должно быть, она оправдывала своё отношение к Гарри, говоря себе, что у него нет таких острых чувств, как у обычного мальчика.

— Ты ублюдок, — тихо произнёс Гарри. Его трясло всё сильнее, и он схватил со стола палочку.

Северус искренне надеялся, что ребёнок не проклянёт его. За это ему придётся отвечать. В данных обстоятельствах Северус мог бы не обращать внимания на подобные выражения, но…

Голос Лили велел ему вытащить голову из задницы.

Мальчик встал, положил палочку в задний карман. Его зелёные глаза ярко выделялись на бледном лице. Чашки снова разлетелись вдребезги вместе с остальной посудой в буфете.

Пёс, о котором Северус совсем забыл, заскулил, обнюхивая руку ребёнка.

— Ты два года обращался со мной, как с дерьмом, — Гарри проигнорировал собаку. Он расставил ноги поустойчивее и сжал кулаки, готовый к схватке. — Ты позволил Дамблдору отправить меня обратно к Дурслям. Всё это время тебе было наплевать на меня. Что теперь изменилось? — несмотря на то, что мальчика трясло от гнева, его голос оставался тихим.

Засвистел чайник. Северус вытащил палочку, заглушив шум, быстро произнёс заклинание отмены магии, и на кухне воцарилась тишина. Если они с Гарри собираются задержаться здесь надолго, Северусу придётся расспросить Молли о заклинании, гасящем спонтанные выбросы магии на длительное время.

— Ты хочешь знать, как Дурсли обращались со мной? — прошипел Гарри, не обращая никакого внимания на палочку Северуса. — Я не знал своего имени, пока не пошёл в школу. Я думал, что меня зовут Урод. Или Щенок. Или Мальчишка. Петуния называла меня Гарри только тогда, когда ей нужно было пустить кому-нибудь пыль в глаза. Все считали Дурслей такими чертовски порядочными! Они обычно говорили людям, что я ненормальный. Вот почему они всегда оставляли меня с миссис Фигг, когда уезжали в отпуск. Или когда водили куда-нибудь Дадли.