Дигитальное перо

Территория городка находилась позади университета. В центре этого места, заставленного домами разной формы и высоты, было огромное здание, возведённое с одной целью, дать приют вненаучным студенческим интересам.  Музклубы, общества сочинителей литературы, разножанровые театрики, танцевальные группы, художники и так далее – всё, что было связано с творчеством, поиском мнения и самореализацией, не входящей в обязательный академический норматив, можно было найти здесь. Порой увлёкшись, студенты уходили из Парнаса и становились кем-то ещё, но не работниками сферы точных наук. Это было естественно. Зачем тебе продолжать изучать базы данных, если ты нашёл здесь, что ты – гитарист. Тем более, что треть городка была заселена студентами из соседнего гуманитарного универа.

“Оладья”, или здание “ненаучки”, было специально сделано с применением высокопрочных материалов, чтобы физически устоять под натиском молодёжного творчества. И хоть внешне длинный и овальный каркас, казалось, был нетронут временем, внутри то тут, то там шёл какой-нибудь небольшой косметический ремонт. Внутреннюю отделку разрешено было не щадить, и когда очередная стена комнаты какой-нибудь музыкально-художественной группы принимала совсем жалкий вид, её восстанавливали до начального состояния.

Один такой ремонт я обогнул в коридоре, и завернул в один из так называемых общих залов. Здесь было просторно, немного сумрачно, была сцена для репетиций и выступлений и столики вдоль стен, рассчитанные на шесть мест, разделённые перегородками для повышения приватности. Зал назывался “Диез”, похоже, в честь повышения тональности при разговоре. Здесь было так же, как и в кафе, а впрочем, как и всегда, то есть – довольно шумно.

За столом поближе к окну, взяв по паре клюквенных суррогатов, дожидались уже Бертыч и Градский. Первый сидел, сцепив пальцы и положив перед собой на стол могучие руки, и со своей атлетической фигурой в своей чёрной кожаной куртке казался неведомым исполином гранитной Эллады. Его почти неразлучный товарищ, бросив плащ на сиденья перед собой, тянул через соломинку нечто кислое. На вид напиток весёлости явно не добавлял. Я завалился на диван к ним, притиснув их вплотную, и вместо приветствия с минуту смотрел на их вытянутые лица и бегающие по мне глаза. Я ещё не совсем отошёл от своих мыслей и автоматически ожидал их острот. Но и они, судя по их переглядкам, ждали каких-то объяснений от меня. Причём было понятно, что речи о поздороваться уже не ведётся. Но, что за тон? Как же без приветствий?

– Ну, привет! Чего онемели-то? Здорово, Бертыч, – я пожал ему руку, – И тебе здорово! О чём шушукается непрофессиональная интеллигенция? Заговор против гуманитариев строите? Сейчас придёт главный гуманитарий, он вам усы-то подкрутит! Э-э, да что с вас взять? Сидите тут побритые, с лица взять нечего.

– Привет, привет, а скажи-ка нам, Битик, тебя с утра генерал из поручиков в конюхи разжаловал, или ты решил поучится заново, так как за ночь всё забыл. Где ночь провёл, беспутник? Не могли тебя разжаловать, конюхов у нас – хоть ведром черпай, – до меня дошло, что я не переоделся, – Где шлялся, Ромео?

– Именно! – присоединился Бертыч, – Меркуции в недоумении? От кого надо было так быстро одеваться в ночи, чтоб вдеться в первое, что нашарил? Колись, код доступа, что за вид?

– Вообще-то, доспехи мои, – начал я оправдываться, но знал, что этого было мало, – а за поруганную честь дамы – дуэль с обоими. Оружие – словесные рапиры. Кто быстрее всех скажет слово “изотоп” наоборот, тот и победил!

Хором мы крикнули что-то нечленораздельное и нисколько не похожее на правильный ответ. Честь дамы была спасена, жизни всех сохранены. Можно было и себе заказать какое-нибудь кислое бродило. Видя моё желание, Бертыч повёл своими мощными плечами и придвинул мне свой второй нетронутый стакан. Надо было начинать объяснение, я всё ждал, что подойдёт Грин, чтобы не повторяться во второй раз, но его пока не было.

– Ты дичи-то настрелял? – оборвал мои мысли Градский. С вопросом его худое, продолговатое лицо вытянулось ещё больше, – Или только за молоком сходил?

– Нет, – поморщился я, – дичь ушла на другой стол.

– А на молоко, судя по виду, средств не хватило, – подхватил Бертыч.

Все поулыбались удачной шутке.

– А ночевать-то ты там зачем оставался? Не очень далеко ведь обратно ехать было? – продолжил он.

– Всё-таки, без ночных приключений не обошлось, – вставил Градский.

– Так мы ведь кроме турнира ещё на неформальные соревнования остались. Играли в «Мятый вопросник» командами по пять человек, в «Слово за слово» стенка на стенку. А потом все вместе во «Враньё». Утром у кого язык не ворочается, у кого голоса нет. Да и спальник у меня был с собой, на всякий случай.

– У меня такое ощущение, – Бертыч повернулся к Градскому, – что он спит, где придётся, потому что хочет протестировать все места на сносность. В том смысле, что места сны несут или нет? Сны несут – значит, сносность хорошая!