Дикая. Часть 2

– Он мне не родной. И Беорегард не просто правит Рудником. Он его построил. Спас в этом месте от Стали многотысячное население. Так что мои уважение и гордость не беспочвенны. – В ответ на эти слова я лишь пожала плечами. – Однажды в Паддоке ты говорила мне о том, что якобы память у тебя настолько хорошо сохранилась, что ты помнишь всё до мелочей вплоть до своего попадания в криокапсулу. На этом моменте своего рассказа ты запнулась. Подозреваю, заморозилась ты не по собственному желанию.

– Надо же, какая проницательность, – я попыталась съязвить, но мою остроту пропустили мимо ушей.

– Расскажешь?

– У меня сестра… Была. – Я сдвинула брови. Да, всё верно сказала. Не есть – была. – Мы вместе пережили многое, справились с кучей всевозможного дерьма, выживали плечом к плечу, а потом… Случился Подгорный город. Она меня приревновала к социуму. Возможно, она немного свихнулась в нашей изоляции и ежедневном сосредоточении на выживании. В общем… Она запудрила мне мозг совершенно идиотским разговором, а потом, когда я того не ожидала, ударила меня электрошоком.

– Воу! Жёстко.

– Жестче то, что пока моё тело корчилось в конвульсиях, она упаковала меня в криокапсулу.

Дикая несколько секунд смотрела на меня широко распахнутыми глазами, а потом вдруг спросила:

– Ты вообще уверена в том, что она тебе сестра?

– Да.

– Разные родители?

– Нет.

– Мать изменяла отцу?

– Эй…

– Нет, серьёзно, в этой истории концы с концами не сходятся.

– Сразу видно, что ты не знаешь, что такое родная кровь. Именно родные люди обычно и не стесняются демонстрировать тебе свои самые скверные из всех возможных сторон. Поэтому часто случается, что чужие люди могут быть друг другу роднее родных. Понимаешь?

– Безусловно, – она так уверенно кивнула головой, что я немного удивилась её уверенности. Спустя несколько секунд она решила продолжать интервьюировать меня. – Это она называла тебя огнём в волосах? Твоя сестра? – с этими словами она отбросила в сторону голую косточку и вдруг начала перемещаться к выходу. Видимо ей захотелось подышать более свежим воздухом.

Дождавшись, когда она поудобнее усядется, я ответила:

– Нет, так называла меня не она… Называл Конан.

– Ты всегда говоришь об этом Конане с таким придыханием, что не остаётся сомнений в том, что ты влюблена в него, – довольно ухмыльнулась собеседница.

– Да, похоже на то… Похоже я влюблена. Только вот что это значит сейчас? Я где-то в лесах Евразии, он в Северной Америке, между нами тысячи миль, океан и шесть лет моей беспробудной спячки. Может, он уже и забыл о моём существовании.

– Не думаю, что это правда.

– Почему? – я заинтересованно приподняла бровь.

– Потому что раз ты его полюбила, значит он любит тебя не меньше. Такова природа твоего характера: ты попросту не способна полюбить того, кто для начала не полюбит тебя.

– Что-то в этом есть, – я задумалась о том, что, скорее всего, она очень сильно права.

– Может быть было бы здорово тоже однажды полюбить какого-нибудь мужчину так же, как ты полюбила своего Конана.

– Для начала он должен будет полюбить тебя, – ухмыльнулась в ответ я. – Не забывай, что ты из того же теста, что и я.

– Ну да. Только даже чья-то любовь ко мне не будет гарантировать ответное чувство с моей стороны.

Я вдруг вспомнила Яра. Интересно, много ли таких Яров встречалось на её пути? Что-то мне подсказывало, что много. Надо же… Она и вправду может являться более неприступной, чем я. Это тяжело. Знать свою истинную цену, не занижать и не завышать её. Самодостаточность часто ходит рука об руку с одиночеством.

– Однажды ты встретишь своего мужчину, – я прикусила губу, чтобы не заулыбаться заранее. – Даже не сомневаюсь в том, что он будет такой же, как ты, ведь подобное зачастую притягивается к подобному. Так что парень у тебя верно будет какой-нибудь отморозок.

– Нет, отморозок твой, ты ведь Отмороженная, – ничего себе обыграла! Острый ум в сумме с острым языком – опасное оружие. Я ухмыльнулась, а она продолжила. – Мой будет каким-нибудь головорезом с доброй сердцевиной.

– Значит такой ты себя видишь? Головорезкой?

– С доброй сердцевиной, – красноречиво приподняла брови собеседница. После этого она отвернулась и выглянула из пещеры. – Начинается звёздная ночь, – она заговорила чуть тише, явно вспомнив о том, что нам стоит выдерживать планку своей осторожности. Поэтому я тоже продолжила говорить чуть тише:

– Главное, чтобы прошла спокойно, – при этих словах я сдвинула брови. – Как думаешь, отсюда мы услышим эхо, если оно вдруг прозвучит?

– Думаю да… В нашей пещере слишком много щелей, а эхо не тихое.

– Просто удивительно, как остальные до сих пор умудряются держаться здесь, не имея при себе лука со стрелами.

– Если бы в Конкуре водились Люминисцены, всё закончилось бы в первый же день.

Я немного подумала над этим утверждением.

– Как думаешь, долго нам здесь ещё куковать?

Надо же. Я таким завуалированным языком научилась интересоваться о гипотетической гибели других участников…

– Не знаю. Может, несколько часов, а может и месяцы.

– Месяцы?!