Дикая. Часть 2

– Тебя пугают месяцы? Хотя неудивительно, ты ведь прожила в Паддоке всего-то двенадцать дней. Всё познаётся в сравнении, знаешь ли. Так Кармелита говорила, – она вдруг запнулась и, нахмурившись, подобрала ноги под себя и спрятала руки под мышки, словно желая сохранить тепло. – Кстати, ты единственная, кто до сих пор не пел у костра.

– У нас нет костра.

– Зато у нас есть факел – тоже открытый огонь, – она встретилась со мной взглядом. – Только не говори, что ты стесняешься. Не поверю.

– Почему?

– Потому что ты не из стеснительных.

– Ладно, я знаю одну песню.

– Дай угадаю: Конан тебе её напел.

– И как же ты догадалась? – я едва сдержалась, чтобы не брызнуть удивлённым смехом.

– По придыханию. Как только оно вырывается из твоей грудной клетки, – она начала насмешливо жестикулировать и в её голосе тоже зазвучала неудержимая насмешка, – сразу становится ясно, что на твоём горизонте возникает призрак воспоминаний о красавчике Конане.

– Вообще-то я слышала эту песню не только от Конана. Ещё я слышала её в исполнении её автора, Байярда.

– Это тот, который из “Поющего Поэта”?

– Да.

– Этот мужик мне уже нравится по тому, что я услышала из его творений, прозвучавших из твоих уст. Так что жги.

Для начала я прочистила горло, затем несколько минут у меня ушло на прокручивание в голове полного текста. Всё это время Дикая терпеливо ожидала. Наконец, собравшись с мыслями, я начала получитать-полупеть:

«Где-то под небесами прозвучал горн,

раскрылся для звука того купол земной

и в океан жизней отплыл первый чёлн -

я слышал, как он проплывает рядом со мной,

я видел, как он уносит моих дорогих,

я чувствовал, как он несёт не моих,

меня же не взял он, оставил блуждать

по пустоши мира. Из пепла восстать

едва ли сумеет рухнувший мир:

кто не артефакт, тот его смастерил,

кто глух для Атак, тот цель для того,

кто ищет себе материал с топором,

кто выжил, хотя для Атак уязвим,

тот траппером стал – клыки отрастил.

И нет в этом мире теперь никого,

кто б новые правила переборол.

Едва ли, едва ли спасется сей мир:

и пусть Уязвимый ты, Неуязвим,

хоть траппер, хоть клык, хоть артефакт -

ты будешь бороться с начала и до конца,

а значит познаешь не раз и не два

слова: «Всё во имя, но не тебя.

Ты будешь блуждать, проблуждаешь всю жизнь,

найдёшь ценность там, где не водится их,

ты будешь один, ты будешь вдвоём,

ты будешь… А после… Все мы умрём.

И будут над нами взрастать и цвести

цветы.

На звёзды сквозь них однажды посмотришь и ты».

Глава 35.

День 10.

После того, как ночью я проговорила ситуацию с Лив, пусть при этом и не углубившись в детали, мне как будто бы полегчало. И ещё легче мне стало после того, как Тринидад понравилась песня про чёлн. Это сравнимо с открытием двери в тот мир, который виден только тебе: вот ты поворачиваешь ручку, вот толкаешь дверь вперёд и вот твой слушатель уже видит сначала одну, затем вторую деталь, а это уже что-то, это уже проявление образа того места, из которого ты пришёл.

Ночью мы спали по очереди – дважды менялись для караула – и хотя обе, вроде как, выспались, всё равно выбравшись из укрытия на рассвете ещё долго и протяжно зевали. Для начала мы решили развести огонь – всё мясо было прожарено накануне, но лишний раз продезинфицировать его огнём и заодно подогреть свой завтрак казалось хорошей идеей. Сухую порохню и пару сухих веток для запала раздобыли по углам пещеры.

Дикая отошла отлить в кусты, а я осталась ворочать мясо на костре. Я как раз сняла с огня последний кусок и отложила его на расстеленный полиэтиленовый пакет, когда услышала за спиной резкие прыжки. Если бы нападающий подобрался ко мне на пару метров тише, я бы, может, и могла бы не услышать его присутствие вовремя, а значит не успела бы увернуться, но я услышала. Обернувшись, я увидела Змеееда. Он буквально летел на меня. Я резко отпрянула левее, в результате чего его разложенная наваха полоснула меня не по горлу, а по плечу, но лезвие не коснулось кожи, а лишь повредило рукав куртки. Дальше начались танцы: он сделал пару выпадов, я сделала пару уклонений, ловко подобрала с земли сломанную напополам стрелу – ту её часть, что сохранила наконечник – он снова сделал выпад, не скрывая своего намерения воткнуть в моё тело лезвие. Он целился мне в грудь. Я не нападала на него с целью убить – он нападал на меня. Он сделал этот выбор. Я лишь, делая очередной уклон в сторону, вытянула руку вперёд и позволила ему насадиться на острый наконечник стрелы. Остриё вошло ему прямо в живот, но не очень глубоко… Я пропихнула. Чтобы наверняка.

Он шокированно схватил меня за ударившую руку:

– Ты… Не могла…

– Ты ошибся, – сквозь зубы начала цедить ему на ухо я. – Я не Дикая. Это она бы не смогла. Она ведь вам чуть ли не как мать. А я чужак в вашей стае. Ты не успел выяснить, на что я способна. Это тебя и подвело, – я резко выдернула стрелу из его живота, после чего позволила ему завалиться за спину.

Обернувшись, я резко замерла, увидев Дикую с взведённым луком всего в нескольких шагах от меня. Она целилась… В меня?