Дикая. Дочь каганата

Потянувшись, красуясь, принц гордо прошествовал за девушкой. Голые монаршие ягодицы ещё долго качались в мозгу Клина...

За два дня до приезда в пункт назначения, Бойхайскую делегацию встретили люди Императора. Хадаан расстроилась, ведь она не успела привести себя в «порядок».

Как там говорят эти фрисские неженки? Бойхайцы - дикари? Что-то ещё про сырое мясо было, даже про человечину... А о книгах в каганате даже и не слышали, о письменности — тем более.«Ну, пусть посмотрят на дикарку», — с улыбкой думала хо-каана, под удивленными взглядами фриссцев рисуя едва остывшим углём темный узор-маску на глаза.Тряхнув множеством кос со вплетёнными перьями и бусинами, девушка посмотрела на Сафмета.— Достаточно дико?— Простите за неуважение, хо-каана, но я считаю ваше поведение детским... Зачем вам боевая раскраска, вы же не на племена собрались идти, даже не на охоту...— О-о, Сафмет, я собралась идти на Империю! — девушка рассмеялась, обнажая острые клыки.

Из письма представителя делегации встречающих его величеству императору Марку Дементию:

«...Бойхайцы действительно дикие звери: одеты в меха и кожу, длинноволосы и бородаты. Их волосы густы как медвежья шерсть, а глаза сверкают диким огнём...»

Глава 2

Фрисская Империя, Раванна

Уже полчаса император ожидал на пороге дворца вместе со всеми встречающими. Рядом стояла жена, оба сына, за спиной магистраты и цензоры. Да, принца не было. Самор отослал его с глаз долой: уж лучше объяснять бойхайской принцессе, почему её жених не встречает её, чем дышать перегаром столько времени. Ко всему прочему, бойхайцы не пьют алкоголь и неизвестно, как хо-каана отнесётся к подобному.

Император был осторожен. Им и правда нужен этот брак и этот договор. Самор был достаточно опытным, чтобы разгадать скрытые замыслы принцессы, но он понимал, что каганат Империи нужен сильнее, чем Империя каганату. Если хо-каана сможет справится с внутренними распрями в своих владениях самостоятельно, хоть и с большими усилиями, то Империя бессильна против врага из Леса. Каганат богат, его войны сильны, хоть и территории не столь обширны.

Вдалеке показались всадники, но молва прохожих была слышна уже давно. Все приосанились и приняли радостный и благосклонный вид, даже императрица постаралась и избавилась от вечно недовольного выражения лица. Императрица-мать же была готова прыгать от нетерпения - она ждала эту встречу. Она была наслышана от своей камеристки бойхайки о будущей невестке и ей было очень интересно.

Безумно интересно.

Даже, наверное, слишком.

Этот интерес настораживал Императора, он знал свою мать и её некоторую несдержанность и любовь ко всему диковинному. Как бы она не оскорбила ненароком бойхайцев...

Всадники спешились и вперёд вышла странного вида девица. Она медленно скинула тяжёлую меховую накидку и широкими шагами подошла к императору.

— Рад встрече с вами, - поприветствовал на бойхайском Самор. Он хотел поцеловать руку девушки, но она сжала её в кулак и приложила к груди, слегка склонив голову.

— Пусть боги ваших земель примут нас с добром, - также на бойхайском проговорила Хадаан.

«Боги... надо будет обсудить вопрос религии. Почему я раньше об этом не подумал? Или она сама уже подумала? Подумала ведь? Ей придётся признать нашего Бога и отречься от своих, взять новое имя...» Император разглядывал девушку, пытаясь её разгадать.

Правда дикарка? А знает ли фрисский? Все письма писала она, или их переводили? Не пристало императору думать так невежественно, но вдруг?.. Нет дыма без огня, как и слухов без прецедентов, так ведь?

А эта внешность? Волосы то ли пепельные, то ли русые, то ли тёмные, заплетены назад в упругие косы, торчащие перья, тёмная полоса на глазах. Сейчас она была похоже на сокола, опасного, необузданного.

— Мы и вы проявить уважение, но где Амадей Дементий Марк? - с режущим слух акцентом на фрисском проговорил стоящий за спиной своей правительницы мужчина.

— Он свалился от недомогания, я настоял на том, чтобы сегодня он передохнул, а завтра с новыми силами...

— Чор ту дунай сах мали [«вы уверенны в здоровье его нижней головы?»], - непонятная фраза прозвучала насмешливо. Хадаан фыркнула.

Самор вдохнул. Спокойно! Формально, никто не перебивал императора, так ведь?

Фриссцы смотрели на дикарей в ужасе. Дикари смотрели на фриссцев с насмешкой и снисхождением.

— Самасэх са даран дейди [«эти белые рожи смотрят со страхом»].

— Сараман, сари [«думают, съедим»], - бойхайцы продолжали никому непонятный разговор, явно насмехаясь.

Император посмотрел на своего переводчика, но тот стоял пунцовый. Поймав взгляд своего повелителя, он подошёл и шепнул:

— Говорят что-то про страх и еду, ваше величество, - его голос дрожал.

Самор перевёл взгляд на Хадаан и заметил, как кончики её губ дрогнули. Понимает? Услышала?

— Ши шартази дейнемех сах на сай сара дейлим [«их мужчины так украшены, как ни одна наша женщина»].

— Шараши сах самата [«их ноги как моя рука»].