Дикая магия

— А ныне он на Джессеринской равнине. — Очен взглянул на Тэмчена и Чазали, сидевших с хмурыми лицами. — И даже во сне Фарн чувствует его приближение и помогает ему, чем может. Война в Кандахаре, говорите вы? И домм Лиссе готовится к войне? Фарн взывает к крови. Вожделение его сотрясает мир.

— Ценнайра знает Рхыфамуна в лицо, — Каландрилл кивнул в сторону кандийки. — Окажи нам помощь, и мы догоним его.

— Возможно. — Очен задумчиво смотрел на Ценнайру. — Но это может быть непросто.

— Ты не поможешь нам?

Маг повернулся к Брахту и сказал:

— Воин, я обещаю всякую возможную помощь, но её может оказаться недостаточно. Нет, подожди. — В голосе его вновь зазвучали те самые стальные нотки, что совсем недавно предотвратили схватку на мечах, и Брахт, нахмурившись, смолчал. — Я уже говорил, что ваше появление было предсказано. Нам было дано видеть, как трое приходят на нашу землю с миром. Но Фарн баламутит эфир, дабы скрыть цель своего последователя и облегчить ему путь.

По этой же причине вас привезли ко мне связанными, с кляпом во рту. Мы опасались, что вы можете оказаться не теми, кого видели мы в гадании, а друзьями того, другого. Земля наша ближе всех расположена к опочивальне бога, и его деяния не могут не сказываться на нас. — Он горько усмехнулся. — Истинно, во времена великого хана мы и впрямь думали о том, чтобы напасть на твою страну, Брахт. Хан оказался под влиянием Фарна и повёл воинов своих из Кеш-тенга на завоевание всей равнины. Он объединил все племена под своим единоличным правлением. Он познал временный успех, но затем вазири и те племена, что не подверглись колдовским воздействиям, оказали ему сопротивление и победили. Кеш-тенга больше нет. Он был сметён с лица земли, после него осталась лишь пыль. Мы уверовали в то, что подобная угроза больше не висит над равниной. Но мы ошиблись. Как и Кандахар, мы вступили в войну.

Печаль и гнев зазвучали в его голосе, морщины резче проступили на лице, голос сорвался. Он опустил голову и жестом приказал Чазали продолжать.

Заговорил киривашен:

— Тенги Зак, Фечин и Бачан заключили союз против Памур-тенга, Озали-тенга и Анвар-тенга. Безумие овладело нашей землёй. Восставшие орды приближаются к Анвар-тенгу.

Каландрилл вдруг понял, что слово «Анвар-тенг» означает ворота. Жуткое подозрение закралось ему в сердце, и он спросил:

— Почему так важен Анвар-тенг?

Очен с видимым усилием взял себя в руки и продолжил повествование:

— Когда было покончено с тиранией великого хана, земля наша некоторое время пребывала в хаосе. То один, то другой объявлял себя её правителем. По стране рыскали банды преступников. Порядок наступил лишь тогда, когда вазирь-нарумасу, величайшие из жрецов-колдунов, выступили в поддержку Сото-Имджена, объявив его первым по рождению и крови. Но дабы Сото-Имджен не возомнил себя равным великому хану, он отказался от своей земли и переселился в Анвар-тенг, поклявшись оборонять это место. И когда род сей перебрался в святой град, на земле нашей воцарился мир… — Очен помолчал: — До недавнего времени… — горько усмехнулся он. — Но я забегаю вперёд. Дабы никто не мог объявить себя владыкой, было решено, что хан будет назначаться из рода Сото-Имджен, а остальные будут посылать в Анвар-тенг своих представителей, шендиев, где они будут заседать в махзлене, великом совете, учреждённом вазирь-нарумасу. Наш нынешний хан, Акиджа Сото-Имджен, — семилетний ребёнок. Потому был назначен регент по имени Назичи Оджен-Кануси из Бачан-тенга. Мы полагали, что наложили мудрое решение, но Назичи вдруг объявил себя ханом, вознамерившись сесть на престол нашего законного правителя. В знак солидарности с ним Зак-тенг, Фечин-тенг и Бачан-тенг вывели своих представителей из махзлена. И ныне войска родов сих маршируют в боевых порядках.

Анвар-тенг осаждён. И ежели восставшим удастся захватить этот град, то тем, кто сохранил верность Сото-Имджену и махзлену, грозит страшная смерть.

— Первыми в битве падут преданные шендии, — мрачно заявил Чазали. — Либо они сами отберут у себя жизни, предпочтя смерть плену.

— Как бы то ни было, — продолжал Очен, — установится хаос. Овладев Анвар-тенгом, восставшие смогут отправиться на Памур-тенг и Азали-тенг, а подобные кровопролития — как бальзам для Фарна. С другой стороны, боевые действия усложняют поиски Рхыфамуна.

— Ахрд! — едва слышно произнёс Брахт. — Ещё одна война.

— Но ты говорил, что в Анвар-тенге живут вазирь-нарумасу, — вставил Каландрилл, — ваши самые могущественные колдуны. Разве не могут они разгромить восставших?

— Им это ничего не стоит, — заявил Очен, разводя руками. — Но вазирь-нарумасу поклялись служить только миру. Предназначение их совсем иное. Они наложили на себя такое заклятие, которое лишит их магических сил, едва они вознамерятся вступить в войну. Посему бессильны они что-либо предпринять.

Каландрилл собрался задать вопрос, но Брахт опередил его:

— А вы? Вазири вроде тебя? Вы тоже связаны клятвой?

— Нет, — старик отрицательно мотнул головой. — Мы можем использовать свой талант и во зло, хотя предпочитаем так не поступать.