Дикая ночь

Мне было наплевать, что меня увидит здесь шериф или кто-нибудь еще, — я всегда мог сослаться на то, что неважно чувствую себя в первый день, проведенный на ногах. Но в баре не появилось ни одного знакомого лица. Здесь вообще почти никого не было. Я сидел за столиком один, пил и курил, погрузившись в свои мысли, и чем дольше я сидел, тем легче и спокойней было у меня на душе.

К тому времени, когда я вышел, мне стало совсем хорошо.

Вернее, стало хорошо той части, которая от меня осталась.

Я отработал свою смену в пекарне. На следующий день, в субботу, проработал полных восемь часов, и со мной все было в порядке. Я чувствовал себя нормально. Почти.

Поскольку, как я уже сказал, от меня мало что осталось.

Я спрашивал себя, что произойдет, если со мной случится что-нибудь действительно серьезное, требующее всей моей энергии и сил. Что-то такое, с чем я не смогу справиться по-своему — продвигаясь каждый день по чуть-чуть, как обычно делал свою работу.

А потом наступило воскресенье, и я начал кое-что понимать.

Глава 17

Шериф Саммерс рыгнул и откинулся в кресле.

— Отличный обед, Бесси, — сказал он. — Не помню, когда я последний раз так много ел.

— Сегодня за завтраком, — ответила миссис Саммерс, нахмурив брови. — Еще кофе, Карл? Судя по звукам, его высочество предпочтет выпить немного соды.

— Бесси, ну зачем же…

— Довольно, сэр. Больше ни слова. И перестань, пожалуйста, ковыряться в сладком пироге!

Шериф робко улыбнулся и подмигнул мне:

— Не женщина, а кремень, верно, сынок? Бьюсь об заклад, такой командирши на всем свете не сыщешь.

— Я этого не говорил, — рассмеялся я.

— Разумеется, не говорили. На это способен только его высочество.

— Он просто старается быть вежливым. — Шериф снова мне подмигнул.

— В отличие от тебя, не так ли? Замолчи. Мы с Карлом больше не хотим с тобой говорить, правда, Карл?

— Да, мэм, — ответил я улыбаясь.

И они оба рассмеялись и посмотрели на меня с улыбкой.

Как ни крути, это был хороший день. Прохладный, но солнечный, с легким ветерком, шевелившим побуревшие листья на деревьях. И начался он неплохо. Накануне Кендэлл загрузил меня большей частью воскресных заказов и убрал их в холодильную камеру, а потом настоял, чтобы я взял себе полный выходной. Он действительно на этом настоял — не так, как люди, которые делают вам предложение, ожидая, что вы от него откажетесь.

У шерифа и его жены я чувствовал себя почти так же уютно, как у той пожилой пары в Аризоне.

Шериф Саммерс сказал, что не прочь немного соснуть, а миссис Саммерс ответила, что она нисколько его не задерживает. Он направился в переднюю часть дома, где находилась его спальня. Мы еще какое-то время посидели за столом, беседуя и попивая кофе. Потом она повела меня посмотреть свой дворик.

Их дом был одним из тех старых, хаотично спланированных коттеджей, которые никогда не выглядят старомодными, как бы давно их ни построили. Двор занимал полквартала в ширину и целый квартал в длину, и она попыталась по возможности украсить его цветочными клумбами и садом камней, расположенным в дальнем конце.

Я рассказал ей, как устроил свою лужайку в Аризоне, и она ответила, что просто видит ее собственными глазами и она кажется ей чудесной. Потом мы перешли к разговору об их лужайке, и тут нам было о чем поговорить. Я дал ей несколько советов, и она порозовела от удовольствия.

— Это замечательно, Карл! Может быть, вы как-нибудь поможете мне обустроить эту лужайку? Скажем, во время выходных? Если я вам заплачу?

— Нет, мэм, — ответил я. — Только не за плату.

— Но я…

— Я сделаю это ради собственного удовольствия. Мне нравится все украшать и приводить в порядок. Я уже начал кое-чем заниматься возле дома Уинроев, там есть над чем поработать…

— Знаю. Это еще мягко сказано!

— Однако мне показалось, что моя помощь не особенно приветствуется, скорее наоборот — что я вмешиваюсь в чужое дело. Поэтому я только поправил ворота, а все остальное оставил как есть.

— Ах, эти люди. Не сомневаюсь, они вас за это даже не поблагодарили, верно?

Я покачал головой:

— На самом деле я сделал это не столько для них, сколько для себя. С воротами было совсем плохо, но меня беспокоят и ступеньки на крыльце. В один прекрасный день на них кто-нибудь убьется.

Это была правда. Ступеньки в самом деле были плохи, и кто-нибудь действительно мог на них убиться, сам собой, без посторонней помощи. Но я сразу пожалел о том, что это сказал. Когда я упорно думаю об одной и той же вещи, то все, что я делаю или говорю, в конце концов сводится к этой самой вещи.

— Ладно, — сказал я. — Если говорить о работе, то самое время заняться мытьем посуды.

Мы немного побеседовали, сидя на заднем крыльце дома. Потом я встал и протянул ей руку.

Она взяла ее и заставила меня сесть обратно на ступени.

— Карл…

— Да, мэм, — улыбнулся я.

— Я… мне хотелось бы сказать, как сильно я… — Она рассмеялась, качая головой, словно удивлялась сама себе. — Нет, вы меня только послушайте! Веду себя как Билл, который и слова не может сказать без какой-нибудь неловкости. Но… вы поняли, что я хочу сказать, Карл.