Дикая охота

Главное, не спешить, не геройствовать, напрасно не рисковать и не выделываться. А начинать лучше с тех, кто послабее, чтобы не вымотаться сразу на старте.

Если бы получалось так легко и стройно, как складывалось в мыслях. Если бы и дальше удачно прокатывало, как с группой Армана. Интересно, кто-нибудь понял, что с ней на самом деле произошло? Вполне могли предполагать, что Арман выставил своих только для вида, что на самом деле он на стороне Ши.

Пусть предполагают и дальше.

Во всяком случае участники второй, выбранной им команды, вели себя беззаботно. Им и в голову не приходило, что тоже стали добычей, безбоязненно болтались в одиночку. Доболтались. Ши отловил одного.

Молодой парнишка, скорее всего, колдун. Какого чёрта он примазался к старшим и более опытным ‒ непонятно. Наверное, решил, что будет просто, как с утками или зайцем. Команда большая: отыщут, загонят, прикончат, и без проблем. А он типа поприсутствует, уверенный в собственной безопасности, слегка пощекочет нервы, на пару часов почувствует себя крутым. Но вышло прямо противоположно.

Ши неслышно нагнал его со спины, а дальше почему-то сглупил. Не нанёс удар сразу, предоставил противнику шанс.

До того не сразу дошло, что с ним случилось, выругался зло. Точнее, хотел выругаться, но заткнулся на первом же слоге, заметив металлический блеск кинжала и осознав, в чьи руки попал. Мгновенно изменился в лице. Это даже словами не выразить ‒ насколько он изменился.

Парень стал бесцветным. От страха. Кожа белая, губы, даже радужка едва различима. Лоб покрылся испариной. Словно душа не выдержала, заранее попыталось покинуть обречённое тело, просочилась сквозь поры, прихватив с собой живые краски. Только волосы остались тёмными. Да большой чёрный зрачок, косивший в сторону Ши.

Губы нервно дёргались. Или нет. Парень пытался что-то сказать. Но вместо слов получалось отрывистое шипение и дребезжание. Ши не столько разобрал, сколько догадался.

‒ Не убивай. Прошу. Только не убивай. ‒ Даже не попробовал вырваться или дать отпор, про магические способности свои так и не вспомнил. Сразу сдался. И других сдал. ‒ Только не убивай. Ладно? Я же могу показать, где остальные.

‒ Я и сам знаю.

Не получилось с выкупом, и предложить больше нечего.

‒ Я же не хотел. Совсем не хотел.

Парень извернулся, едва не напоровшись на кинжал, но не для того, чтобы сбежать. Чтобы уставиться прямо в лицо Ши. В глаза. Похоже, даже чёлка ему не помешала. Ши почувствовал прицельную хватку наполненного ужасом заискивающего взгляда.

‒ А они говорили, что надо. Что это как посвящение. Как проверка. Что я обязан. Разве я обязан?

Точно не сказать, осознанно у него получилось или само собой. Парень вдруг начал оседать, грохнулся на колени, но по-прежнему не отрываясь смотрел в лицо, словно держал. Или сам держался. Ещё и ухватился за полу толстовки, скомкал в кулаке.

‒ Я не собирался с ними. Я не такой. Не как они. Если отпустишь, я просто уйду. Честно. Просто уйду. И никому не скажу. Ты меня больше не увидишь. Я же против тебя ничего не имею. Далась мне эта охота. Я же говорю, не хотел. Заставили.

Он бормотал и бормотал, без умолку, без пауз. Словно произносил одно бесконечное предложение. И не моргнул ни разу. Глаза почти правильно круглые, и в них чёрные дыры зрачков ‒ бездны отчаяния.

Хватал, за руки, за одежду. Цеплялся за жизнь. Пальцами, взглядом, словами. Только бы удержаться. И не казался жалким. Жутким.

Ши тоже не мог отвести от него глаз.

Всё это уже было когда-то. Белое лицо и трясущиеся губы. Умоляющие взгляды и фразы.

Выплывало из закоулков сознания, накладывалось туманными образами. Откуда? Да с тех самых времён, когда в голове жил чип, когда Ши был послушной машиной для убийства.

Программа задана, программа выполнена. Без осечек. Словно настоящий ангел смерти. Появлялся ниоткуда, уходил в никуда, унося с собой чужую жизнь. Обычно никем не замеченный. А тогда что-то пошло не так. Наверное. Жертва успела увидеть и осознать.

Ши не помнил ни пол, ни возраст и уж тем более внешность. Он вообще мало что помнил из того периода. Но случившееся не стёрлось из памяти целиком, всё-таки хранилось где-то и сейчас откликалось из-за абсолютной схожести ситуаций.

Тогда ‒ скорее всего ‒ на него не произвели впечатления жалобные причитания, довёл дело до конца. Его отношение не имело ровно никакого значения. А сейчас? Когда он сам отвечает за собственные действия.

Достойного соперника убивать легче, чем такое вот трясущееся нечто.

‒ Иди, ‒ произнёс Ши, но парень не услышал. Продолжал перебирать слова на прежние темы: «не убивай», «я не хотел, заставили».

До него никак не доходило. И только когда увидел, что Ши убирает кинжал, заткнулся, замер с открытым ртом.

Теперь услышит, поймёт.

‒ Иди.

Парень до сих пор не двигался, недоверчиво-вопросительно смотрел на губы. Словно для того, чтобы он полностью убедился, слово должно было не только прозвучать, но и буквами обозначиться в воздухе, большими, светящимися, чёткими. И Ши повторил в третий раз:

‒ Иди!