Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Даэн проигнорировала ядовитый тон и резкость Лебедя. Не впервой, что уж там. Однажды девчонка выведет ее из себя окончательно, и тогда уже ничего не помешает Коршуну вызвать ее на Арену и хорошенько намять ей бока – или хотя бы оттаскать за золотистую косу. А пока – и впрямь: есть дела поважнее.

Женщина вышла вперед, загораживая собою молодых Птиц. Существо, скрючившееся на полу, испуганно отпрянуло, пригибаясь пониже. Из-под тонких прядей волос, серебрящихся и мягких даже на вид, прямо на Даэн глядели глаза, в которых вспыхивали и гасли изумрудные яркие искры. Никогда Птица не видела таких глаз у диких – этот дух был совершенно другим. Осмысленный взгляд до смерти напуганного создания поражал своей ясностью и глубиной. Дух попятился назад еще сильнее, вжимаясь в стену, и падающий лунный свет сквозь дыры в ветхой крыше высветил тонкие пальцы, укрытые молочным сиянием. Под кожей бежали бледные полосочки переплетающихся сосудов – в полумраке Даэн не могла разобрать их цвет. Видела лишь одно: кровь духа не была черной, как у диких.

В темноте блеснуло остро отточенное лезвие Крыла. Даэн не опускала оружие, готовая ударить существо в любой момент. Раскосые глаза расширились от ужаса, и дух чуть приподнял верхнюю губу, словно дикое затравленное животное, пытающееся хоть как-то защититься от нападающего.

- Кто ты?

Голос Даэн звучал хлестко, резко. Дух вздрогнул, еще сильнее вжимаясь в пол, но взгляда не отвел.

- Ты дикий? Тебя зовет Охота?

Существо снова дернулось, словно от удара, а затем вдруг зашлось тихим-тихим смехом. Даэн обратила внимание, что когда дух двигался, пространство вокруг него едва заметно колебалось, словно нематериальная плоть существа проходила его насквозь, расслаиваясь и размываясь.

- Ни сна, ни покоя, ни того-кто-меня-поведет… - дух лег на пол, переворачиваясь на спину. Его тело, не сокрытое одеждой, напоминало холст, на котором чья-то рука нарисовала темной краской полосы, узоры, линии и тени. Там, где у человека бьется сердце, у духа быстро-быстро вспыхивала и гасла золотисто-огненная искорка, трепещущая, словно птичье сердечко. Волосы-туман растеклись волной по полу, чуть колышимые холодным ветром, - Если хочешь – бей и освободи.

Дух закрыл глаза, откидывая голову назад так, что длинный изгиб шеи не защищало ничего. Даэн с недоверием глядела на него: почти умиротворение замерло на лице создания. Едва ли дикий вел бы себя так же.

- Ты не ответил мне. Кто ты?

- Я – тот-кто-играет-со-светом, - ясная полоса изумрудного света из-под его век напомнила Даэн солнечное сияние, просачивающееся сквозь зеленую листву. Не дикий. Дух долго вздохнул, - Так меня звали раньше.

- Что это означает? – подала голос Атеа, и Даэн, даже не оборачиваясь, знала: вот уж кто напуган, - Зубы заговариваешь, дикий?

Дух снова рассмеялся, все так же тихо и полубезумно.

- Меня не зовут диким, та-у-кого-золотые-волосы. Меня зовут не так. Не так! – последнее он выкрикнул, изогнув спину болезненной дугой, и Даэн не удержалась от тихого вскрика: боль прошила ее, словно голос духа резанул острым клинком по ниточкам-нервам. А тот-кто-играет-со-светом вновь тихо смеялся – только на лице его читалась странная, неведомая Птице мука.

- Кто бы ты ни был – мне нужно знать, почему ты не спишь. Все духи зимой возвращаются в Пустоту, - Даэн все так же направляла на него Крыло, готовая отбить атаку, стоит только духу попытаться напасть. Но тот даже не пытался – лишь лежал, запрокинув голову, и пронзительный тоскливый взгляд шарил по запыленной комнате, словно искал что-то.

- Не сплю, не сплю, не сплю… - горькая улыбка замерла на его лице, - Я никогда не сплю. Теперь – никогда. С самого первого черного дня, та-что-держит-мою-смерть, с самой первой ночи, когда они появились здесь.

- Ты говоришь о диких? – Даэн не сводила глаз с духа. Тот резко сел, подтянув колени к груди, и принялся раскачиваться взад-вперед, иногда пряча лицо в узких, почти светящихся ладонях.

- О тех-кто-не-знает-жизни. О них! – снова крик, поднявший волоски на затылке Даэн дыбом, - О тех-кто-идет-из-тьмы… О тех-кого-ведет-Она! Она и меня звала, знаешь? Звала… Звала – но я не пришел к ней, я просил того-кто-дал-мне-жизнь, и он спас меня от нее.

Дух всхлипнул, и тонкие плечи его задрожали.

- Но домой он меня не возьмет, он не может меня забрать… И я не могу заснуть, я не знаю сна, я не знаю отца своего, я забыл его! Тысячи лет, тысячи лет, тысячи ночей. А знаешь, как страшно, когда они просыпаются, знаешь? – тот-кто-играет-со-светом встал на колени, покачиваясь будто тростинка на ветру, и поднял голову, глядя на Даэн. Глаза его поглотили зеленое темное море, и в них Птица видела невыносимое страдание, - Они не трогают меня – не в их власти дать мне покой или забрать к себе, но я чувствую то, как гниет внутри них мой отец. А во мне… - тонкая рука духа взметнулась вверх и вновь опала. Существо низко опустило голову, и голос его звучал едва слышно, - А во мне мой отец обезумел. А с ним и я.