Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Ведьма хрипло рассмеялась – точно так же смеялась колдунья Гаэра в Гильдии, Даэн помнила. И как и у Гаэры, в холодных глазах эльфийки не было ни единой искорки смеха.

- Шутница. Сдается мне, тебя и не надо лечить – вон как зубки скалишь. Знать, и не умрешь.

- Прошу простить мою сестру, госпожа Знающая, - Даэн исподлобья взглянула на Лебедя, и та чуть вжалась лопатками в стену, - Она не хотела обидеть вас. Прошу вас, помогите и ей – нас ранили дикие, и…

- Я знаю, кто вас ранил, - перебила ее седая ведьма, морщась словно от зубной боли, - И до слов твоей девицы дела мне нет. Может хоть догола раздеться, если ей захочется – только пусть помолчит. Тени любят тишину. Леинавар, - молоденькая эльфийка встрепенулась, вопросительно взглянув на старшую, - Иди к шутнице, твоей силы на нее хватит. Тэаргавар, - женщина в капюшоне не шелохнулась, стоя напротив Даэн, - Излечишь старшую.

С этими словами эльфийка подошла к Меред, приподняла ее лицо, внимательно изучая его взглядом, хмыкнула и возложила ладони на голову Птицы. Большего Даэн не увидела – чьи-то холодные руки коснулись ее подбородка, и Коршун повернулась, вглядываясь во мрак под серым тяжелым капюшоном. То ли дело было в тусклом свете, то ли в том, что все эльфийки отличались бледностью, но ведьма по имени Тэаргавар казалась совсем уж серой, и губы ее были бескровными. Даэн что-то пугало в ней, отталкивало, но жесткие пальцы держали крепко, и отвернуться возможности не было. Затем колдунья отпустила ее лицо, и Даэн ощутила лед ее ладони на своей макушке.

Мара лечила совсем по-другому. Даэн хорошо помнила теплое сияние, мягкое и родное, такое нежное, словно утренняя зорька, или вода в прогретых солнцем лесных прудах. Когда ведьма Гарварнского леса лечила Меред, ощущение было таким, словно весь мир очистился от темноты и грязи, словно все живое только что умылось сладким весенним дождем, и ласковый ветер высушил влагу на листьях, травинках и на ее собственной коже. И пусть за окнами тогда выл стылый зимний ветер, а в сердце Даэн распустилась водяной лилией весна.

Ведьмы Лореотта призывали на помощь тень. Тэаргавар не шевелилась, как не шевелились и остальные, но Даэн чувствовала, как на кончиках ее пальцев собирается странная, неведомая сила, что чернее, чем ночь. Она не была темной, не была злой – она просто была совершенно другой, чужой, а потому пугающей. Это не напоминало прикосновения Хартанэ, сотканной из света, не напоминало колдовство Мары, наполненное свободной силой природы, мягкой и свежей. Казалось, будто сейчас из-под земли, из горных глубин к ним выползли темные тени, покорные зову ведьм. И если ныне они несли благо, то в следующий миг вполне могли бы разрушить целый город, будь на то их воля – или воля тех, кто призвал их.

Внутри кололо, жгло, болело, выкручивало узлами. Даэн сжала зубы, ощущая, как с тяжелым скрежетом в ее вены проникает толстыми жгутами черное колдовство, растекаясь по ним и выгоняя прочь яд. Это было и хорошо, и в то же время как-то не так. Слишком незнакомо, слишком темно. Когда Мара оправится, попрошу ее выгнать их из меня. Ей не хотелось, чтоб иное колдовство касалось ее, жило в ней – лишь ее ведьма имела на это право.

- Все, - прошелестела Тэаргавар, снимая руки с ее головы, и Даэн вздрогнула: этот голос отозвался в черепе странным эхом, неприятным до боли. Ведьма отступила от нее, опуская руки и замирая безмолвной статуей. Точно так же отошли от Птиц и другие ведьмы, и молоденькая девчушка тут же ужом юркнула поближе к Тэаргавар. Та медленно склонила голову набок и опустила на тонкое плечо маленькой эльфийки руку, чуть сжав пальцы.

- Устала, дитя? – проскрежетала ведьма, приведшая их сюда. Девочка неловко кивнула, и во взгляде ее мелькнуло что-то, похожее на вину, - Ну ничего. Ты молодец, - она повернулась к Птицам, оглядывая их, - Все, Птицы, яда в вас больше и нет. Можете спать спокойно. Я проведу вас к выходу из Дома Знающих – Инарэвар ждет там.

За спиной остались Тэаргавар и Леинавар, и Даэн, закрывая глаза, все еще видела тонкие губы странной эльфийской ведьмы, ее острый подбородок, а выше – непроглядную темноту. Ускорив шаг, Коршун поравнялась с седовласой Знающей и тихонько позвала ее:

- Могу я задать тебе вопрос, госпожа?

- Спрашивай, - бесцветно ответила та, даже не обернувшись на голос Даэн.

- Женщина, что исцеляла меня… Тэаргавар. Почему ее лицо сокрыто?

- А почему ты не спросила об этом у нее? – полуулыбнулась ведьма, наконец соизволив взглянуть на Коршуна.

- Мне показалось, что она не слишком-то любит общение.

- Правильно показалось, - ведьма снова отвернулась от нее, устремляя взгляд вперед, - Тэаргавар редко говорит – все больше слушает. Она не любит, когда кто-то не из Дома Знающих обращается к ней, сторонится других эльфиек. А что до ее лица… - она помедлила, подбирая слова, - Тэаргавар с самого детства была… не такой, как все. Ее принесли в Лореотт совсем младенцем – мать ее умерла, давая жизнь ей. С того момента она живет в Доме Знающих и всю себя посвящает учению. Ей пророчат, что однажды она займет место Слепой Мэг.