Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Ну вот и добро, - кивнула Шедавар, легко спрыгивая с перил, и потянулась, словно кошка. Литые мышцы на ее обнаженных руках ходили под кожей, красиво перекатываясь, и Даэн невольно восхитилась ею. Наверняка за королевой выстраивалась очередь девиц, желающих разделить с ней если не судьбу, то хотя бы пару ночей. Ухватившись за мысль, Даэн обратилась к ней:

- У тебя есть дети, королева? Супруга или супруг?

- А чего, поувиваться хочешь? – лениво осведомилась Шедавар. Даэн лишь хмыкнула, дотрагиваясь кончиками пальцев до крохотного кристалла на своей груди. Королева проводила взглядом ее движение и тепло улыбнулась, - Да знаю я, знаю – просто шучу. Нет, супруги у меня нет, как и детей. Зато у меня есть мой народ. Все они мне дороги, и всех и каждого я люблю. Даже этих тупоголовых куриц, чтоб им провалиться… - проворчала она, глядя куда-то вглубь города, где находился Дом Жриц, - Кто знает, как все сложится, Птица Даэн. Может быть, однажды я и сыграю для кого-нибудь на лунной флейте. Но покуда она не звучала ни для кого.

- Что это? – Даэн с любопытством взглянула на королеву. Она уже второй раз упоминала лунные флейты, и в голове Птицы возникал образ нежного, тонкого-тонкого инструмента, белого, словно снег или яблоневый свет, и звучащего серебром. Образ этот совершенно не вязался с пещерными эльфийками – жесткими, опасными, полудикими, по большей части лишенными мягкой грации и плавности движений, а потому Даэн было невероятно интересно, как же выглядят лунные флейты. Шедавар наклонила голову к плечу:

- На них мы создаем музыку нашего народа. Каждый эльф сам вырезает свою лунную флейту – за деревом он уходит в Живой Лес, в предгорья. Сам он учится играть, сам слагает мелодию, а когда подходит срок – играет для возлюбленного или возлюбленной в день, когда Жрицы соединяют их судьбы. Эту традицию берегут именно они, - голос ее вновь стал тише и будто бы мягче, да и сама королева словно посветлела, - И под руководством Жриц я резала свою флейту. Потому-то я не хочу оставлять их здесь, сколько бы ни грозилась о том. Я уведу их за собой, чего бы мне это ни стоило, Птица Даэн. Сколько бы мы ни спорили, как бы сильно ни ссорились – а в них тоже живет память моей земли, память моих предков… И я хочу, чтоб однажды моя дочь – если она родится-таки – взяла в руки свою лунную флейту и поднесла в дар своей нареченной или нареченному песнь. Это то, что делает нас нами. Вот эти тонкие ниточки, что связывают нас с нашим прошлым. И в этом есть неземная красота.

Даэн кивнула. В груди нежным светлым огоньком разлилось тепло, и она мягко сжала крепкую ладонь Шедавар:

- Все будет хорошо, королева. Непременно. Делай все, что должно – я приду на твой зов. С твоего позволения, покину тебя – хочу навестить Мару…

Шедавар с сомнением прищелкнула языком:

- Не думаю, что Слепая Мэг позволит… Но попробуй, конечно – заодно разомнешься, отсюда до пещеры старухи столько лестниц и коридоров, сколько Птиц во всей вашей Гильдии, если не больше, - она пакостно ухмыльнулась, снова напомнив Даэн то ли кота, то ли молодую озорную девчонку, - Бывай, Птица Даэн. Я позову, как только будут вести от вашей старшей. А если захочешь поговорить о чем – и так приходи.

Даэн вновь склонила голову, а затем вышла с террасы, оставляя королеву в одиночестве. На сердце почему-то стало легче, словно и не было нескольких утомительных часов в Зале Совещаний, когда и она, и Шедавар, и Аллэи хором пытались объяснить, почему эльфам нужно покинуть Лореотт. Белые сводчатые арки и стрельчатые смотровые окна без стекол окружали ее со всех сторон, и Даэн казалось, будто она ощущает печаль города, который вот-вот опустеет. Город наслаждался последними минутками жизни – те недели, что у них остались, для него были действительно минутками, быстротечными и короткими. А значит, тишина скоро заполнит пустые пещеры, и лишь призраки былого будут прогуливаться по безмолвным улицам, неслышно ступая по гулким камням. Кто знает – может, однажды кто-то и найдет потерянный город в горах, где когда-то исчезло племя горных эльфов, но родилось племя эльфов пещерных. Кто знает, что будет после.

Почему-то Коршун не сомневалась в том, что Шедавар рано или поздно добьется своего – время в песочных часах Хартанэ пересыпалось, и золотой песок грозил засыпать весь мир совсем скоро. Она почти видела белый город из камня и полумрака, что раскинулся в том месте, где одна чаша божественных часов переходит в другую, и сверху его медленно засыпало песком, а снизу к самым его ступеням подползала огненная кровь земли, о которой говорила Шедавар. Еще чуть-чуть, и город погибнет. И единственным выходом было разбить часы.

Птицы тоже выпадают из гнезда. Просто выпадают из привычного теплого мира – и взлетают, узнавая небо. Сейчас должно случиться то же самое.

Она так глубоко погрузилась в собственные мысли, что чуть было не врезалась в Меред, прогуливающуюся по одной из галерей. Девушка хмурилась и думала о чем-то своем, и когда Даэн налетела на нее, тут же бросилась извиняться: