Дикая принцесса

– Оставьте, слуги уберут. Вы порежетесь… ну вот, покажите руку.

Не поднимая темно-медной макушки, Ри протянул Гергосу ладонь с застрявшим в ране кусочком стекла.

– Ее нужно обработать.

– Да, дану.

– Отправляйтесь домой, и пусть Митти промоет рану.

– А как же вы, дану?

– Я справлюсь, благодарю, дитя мое. Идите.

Гергос больше не улыбался и проводил тонкую фигурку Ри с тревогой. Потом он обернулся обратно к лаонту Коварэну и снова нацепил улыбку.

– Конечно, он немного неуклюж, но на диво исполнителен, – сказал Гергос, рассматривая профиль лаонта. – А еще умеет читать и ездит верхом. Хотите, расскажу, где я его нашел?

– Нашли кого? – словно очнувшись, спросил Коварэн.

– Как кого? Ри, моего пажа! Не правда ли, интересное имя? Ри. Впрочем, мне кажется, это скорее прозвище. Он сказал, его родители умерли, а другой родни не осталось.

– Какая печальная история.

– Действительно. Она разбила мне сердце. Но, увы, это было лишь началом злоключений маленького пажа… Господин Коварэн, куда вы?

– Прошу меня извинить, господа.

Он почти выбежал из клуба, а Гергос наконец перестал улыбаться. Он слегка потер щеки, восстанавливая кровообращение в затекших скулах.

– Что это было? – спросил Албэни.

– О чем ты?

– Скорее о ком. Почему ты вдруг вцепился в Коварэна? Я думал, вы едва знакомы.

– О нет, мы знакомы даже слишком хорошо. Но это разговор не для общей залы.

– Хочешь уйти в кабинет?

– Пожалуй. И прикажи подать туда шоколад, ненавижу эту кислятину…

Как у почетного члена клуба, у Албэни в «Шоколаде» был свой кабинет. Небольшой, но роскошно обставленный, с обшитыми красным деревом стенами. Гергос прошелся по нему, с раздражением рассматривая гравюры весьма фривольной тематики и содержания. «Шоколад» был исключительно мужским клубом. Албэни молча наблюдал за ним, но Гергосу казалось, он слышит, как роятся мысли в голове альсаха.

– Это как-то связано с твоим новым пажом? – наконец предположил его сиятельство.

– О нет, все произошло еще до рождения Ри.

– Ты меня заинтриговал.

– Если тебе так интересно, – Гергос задумчиво провел пальцем по бледному шраму на виске. – Этим я обязан именно Коварэну.

– Он ударил тебя?

– Это след от хлыста.

Албэни застыл в немом изумлении.

– Да, – тихо подтвердил Гергос. – Долгое время мне самому казалось немыслимым подобное признание. Даже сейчас это… немного унизительно.

– Если ты не хочешь рассказывать, я не настаиваю.

– Я хочу. Наверное, – он снова криво улыбнулся. – Ты знаешь мою историю: младший из двух сыновей Великого Гергоса и единственный из его детей, кто посмел ослушаться.

– Об этом многие слышали. Ты сбежал из храма посреди брачного ритуала, а невесте пришлось возвращаться домой.

– И я ничуть не жалею. Это было правильным решением, которое, я уверен, пошло на пользу нам обоим. Тем не менее мудрости моего поступка отец не оценил бы. Так как в Анкъере почти все подчинялось ему, я решил уехать в Тобрагону. Едва не загнал лошадь, пока добрался до Каргабана. Чем может заниматься молодой повеса, лишенный всего? Я начал играть. Кости, карты, сначала мелкие ставки и поручения, затем по-крупному. Я, разумеется, жил тогда не под своим именем, и мало кто знал, кто я на самом деле.

– Тогда ты и познакомился в Коварэном?

– Именно. Накануне мне сильно не повезло, я был практически на мели и срочно искал притон, в котором бы для меня еще открыли кредит. Таких в Каргабане с каждым днем становилось все меньше. И тут меня ловит молодой аристократ и предлагает сделку. Он хотел отправиться в заведение Дядюшки Лу, но один идти боялся, а никто из друзей его не поддержал. Он сказал, что видел меня за игрой и готов дать сто марок, если я пойду с ним и поддамся. Я согласился.

Гергос говорил ровно, но по-прежнему не смотрел на альсаха. Он снова видел узкие улочки Лулуаня и чувствовал запах пряностей, разврата и стали.

– Игра у Дядюшки шла по-крупному, но мне везло. Вскоре я выиграл почти тысячу марок, и вот тогда в игру вступил Коварэн. Я должен был поднимать ставки, а он – выигрывать. В конце вечера он обещал отдать мне треть – баснословные для меня тогда деньги.

– Он не сдержал слова? – предположил Албэни.

– Нет, он был честен со мной. Но через неделю мы снова сели играть, уже в другом клубе. Ставки росли, деньги – тоже. Еще через неделю я смог купить дом в Каргабане и нанял первых слуг. Мне казалось, еще немного, и я смогу избавиться от маски, заявить всем, что я Гергос, и занять подобающее положение. Но меня сгубила женщина.

– Женщина? – поразился Албэни. – Ты влюбился?

– Увы. Даже самые стойкие среди нас не безгрешны.

– Что случилось? Кем она была?

– Она была младшей сестрой Коварэна. Да и сейчас ею является, хоть уже давно вышла замуж и родила то ли пятерых, то ли шестерых детишек. Я не вникал. Но когда-то, почти двадцать лет назад, я не представлял для себя большего счастья, чем назвать ее своей.

– Что случилось?