Дикая принцесса

– Совершенно верно, Тари, но на праздники, устраиваемые самим Императором, я бы не смог взять вас. Атарьяна Коварэн стала бы желанной гостьей на любом балу, но не Тари эль Нахри.

– И из-за меня вам придется сидеть за одним столом с торговцами и актерами?

– Придется? Вы хотите, чтобы я принял приглашение?

– А разве можно отказаться? Это ведь наследница престола.

– А я глава дома Гергосов и совершенно ничем ей не обязан. Но если вы хотите пойти, то я с удовольствием пообщаюсь с горшечниками и циркачами.

– А если там будут трубочисты и рыночные зазывалы?

– Тогда, возможно, я услышу несколько новых рифмовок. А они узнают, как правильно складывать скатерти.

Конечно, ни горшечников, ни трубочистов на бал-маскараде не было. А если они и были, то, значит, в Анкъере им жилось очень неплохо. Стоило Тари подняться по главной лестнице, и у нее зарябило в глазах от блеска драгоценностей, мягких переливов дорогих тканей – и золота, вездесущего анкъерского золота. Все гости были в масках, но таких, которые практически не скрывали лица. Тем не менее герольды не выкрикивали имен новоприбывших и в зале царила непринужденная, неофициальная обстановка.

Тари тут же нашла взглядом кронпринцессу, не очень красивую, но яркую и эффектную женщину средних лет. Она сидела на диванчике у дальней стены, а вокруг толпилось не меньше десятка воздыхателей. Кто-то подходил к ней, просто чтобы поздороваться, но многие делали вид, будто не «узнали» ее императорское высочество.

– Это так странно, – прошептала Тари.

– А разве вам никогда не хотелось сбежать от условностей? – улыбнулся Гергос.

– Мне кажется, этот маскарад – одна большая условность.

– Смотря с чем сравнивать. Вы не видели приемов Императора. Вот там любая мелочь – цветок в петлице, движение веера или приклеенная определенным образом мушка – может решить судьбу. По сравнению с этим, маски Малого Двора – приятное упрощение.

– Я даже рада, что в Тобрагоне ничего подобного нет.

– Ну что вы, Тари, – улыбка Гергоса сделалась немного снисходительной, – маленькие девочки в Анкъере тоже думают, что подобные вещи существуют лишь в вычурных любовных романах.

– Так значит, цветы и мушки – удел старых интриганов?

– Вот именно, моя дорогая, – Гергос тронул маргаритку в петлице, – вот именно.

– Но вы же еще не старый, дану.

– Рад, что вы заметили. Кстати, могу ли я надеяться на танец?

– Уместно ли?

– Тари, – он угрожающе понизил голос.

– Если я соглашусь танцевать с вами, мне будет сложнее отказаться от других приглашений.

– Если вы весь вечер проведете рядом со мной, поползут слухи. Люди скажут, что я тиран и собственник.

– Но, дану, вы тиран и собственник.

– Разве я не исполняю каждое ваше желание?

– Разве я не желаю только того, чего хотите вы сами?

– Мне казалось, это просто схожесть характеров.

– Вам казалось, дану.

– Чего же вы хотите на самом деле?

– Провести весь вечер рядом с вами, но раз вы боитесь слухов… то мне придется осчастливить пару горшечников.

– Я люблю тебя.

– О, я знаю, дану, я знаю.

Тари улыбнулась и направилась в противоположный конец зала – к Маринике и господину Фералю. Там она познакомилась с известным писателем и редактором крупнейшей анкъерской газеты. После весьма занимательной беседы об архетипах она согласилась отдать ему второй танец. Гергос в это время разговаривал с кем-то ужасно скучным на вид – если бы это не было Малым Двором, Тари бы предположила, что с министром.

Когда заиграла музыка, она подошла ближе, но Гергос удержал ее едва заметным движением.

– Не сейчас, – шепнул он, легко коснувшись губами ее пальцев, – я должен переговорить еще кое с кем.

– Но… как же первый танец?

– У вас нет других кавалеров?

– Я оставила его для вас.

– Прости, но я занят.

Он отошел к еще одному крайне скучному господину. Музыка сделалась громче. Тари растерянно наблюдала за собирающимися в центре зала парами и поигрывала веером. Выглядеть одинокой и брошенной не хотелось, и поэтому, распахнув небрежным жестом расписанный шелк, она направилась в сторону веранды. Там почти никого не было, и Тари несколько минут наслаждалась свежим воздухом и приятными мелодиями, льющимися сквозь высокие, открытые настежь двери. Она даже начала постукивать по резным перилам в такт музыке.

Днем на шумных улицах и площадях Анкъер не сильно отличался от других прибрежных городов. И даже от Каргабана. Здесь тоже было людно, тесно и душно – если, конечно, с моря не приходили тучи и не накрывали город дождевым плащом. Но вечером – и особенно ночью, – когда суета утихала, Тари с особой остротой понимала, что Анкъер – другой. Он звучал по-другому, пах по-другому – иным миром.

Улицы Анкъера были не слишком приветливы – в основном, вдоль них выстраивались глухие фасады с редкими узкими оконцами, даже двери располагались сбоку, и входили в дом через узенькие переулки. Зато за каждой неприступной стеной скрывался свой обособленный мирок: с жаркими, пахнущими всевозможными пряностями кухнями, просторными светлыми спальнями и, хоть маленьким, но непременным садом, тихим и уютным, даже когда на улицах бесновались торговцы и карманники.