Дикая птица

Рогнеда, плохо понимая, что делает, вонзила нож кухарке в горло. Люба захрипела, заливая лицо Рогнеды кровью. И её затошнило от солёного, металлического вкуса. Нужно было произнести заклинание. Но, кажется, Рогнеда не успела, потому что в следующее мгновение её сердце перестало биться.

Глава 20. Мёртвые не спят

Что случилось после того, как Рогнеда дала Дарену пощёчину? Тогда, год над, под ивой. Был ли это тот самый момент, когда он возненавидел её? Когда разглядел в ней зло и опасность для его отца? Нет, это случилось гораздо позже, и Рогнеда не знала, почему. А тогда под ивой он просто посмотрел на неё и улыбнулся. Его щека пылала, а Рогнеда тяжело дышала от ярости.

«Я не хочу, чтобы тебе было больно», — только и сказал он. А Рогнеда рассмеялась ему в лицо. Дарен знал своего отца лучше, чем она тогда. И ей было больно. Много раз.

Но и Рогнеды Дарен не знал.

Прошло целых девять месяцев, прежде чем он разглядел её, понял, чего она добивается, и что Рогнеда вовсе не та несчастная девочка, которой прикидывалась. Рогнеда не знала, чем и как выдала себя. Она помнила лишь, когда это началось.

Был поздний летний вечер, и за окном разыгралась настоящая буря. Первая гроза. Небо озарялось трещинами молний, а грохот пугал птиц на чердаке. Рогнеда только что их покормила и спустилась в горницу, чтобы погреться у печи.

Дарен появился на пороге со вспышкой молнии. Мокрый от дождя и нетвёрдо стоящий на ногах от выпитого мёда. Кажется, это был первый и единственный раз, когда Рогнеда видела его пьяным. Зелёные глаза смотрели гневно, дыхание его было тяжелым и частым.

Они замерли друг напротив друга. Он — собираясь с мыслями. А она — недовольно глядя на дождевую лужу, которая собиралась на полу из капель с его кафтана.

— Ты… — выплюнул наконец Дарен и сделал шаг навстречу.

Рогнеда осталась на месте, гордо вскинув голову и расправив плечи.

— Ты пьян, царевич. Не подобает тебе вот так врываться ко мне в дом, — сказала она холодно.

— Вот же ведьма. — Дарен закрыл лицо ладонью и усмехнулся. — А я купился. Дурак. Какой же я дурак.

— Дарен, тебе лучше уйти.

Зелёные глаза обожгли её ненавистью.

— Это тебе лучше убраться в своё... княжество! Прикидывалась овечкой, ведьма! Уезжай, слышишь? Уезжай, или я расскажу отцу, чего ты добиваешься, и твоя голова окажется на плахе.

— И чего же я добиваюсь? — усмехнулась Рогнеда, но сердце тревожно забилось.

— Власти, — не очень чётко выговорил он. — Ты грязная ведьма.

Рогнеда поджала губы. И что на него нашло?

— Царевич, ты пьян. Иди проспись, или это я расскажу о твоём недостойном поведении Радомиру.

— Ты приворожила его? — Дарен не торопился уходить. — Признайся, приворожила?

Рогнеда закатила глаза, подлетела к царевичу и попыталась вытолкать его за дверь.

— Давай домой. Не хочу я слушать твои пьяные бредни.

Дарен схватил её за руку и сжал до боли. Его губы оказались так близко, что Рогнеда чувствовала на лице его медовое дыхание. На мгновение показалось, что он хочет её поцеловать. Но Рогнеда ошиблась.

— Такую, как ты, никто никогда не полюбит. Тебя нельзя любить.

Рогнеда оцепенела, чувствуя, как отливает кровь от лица. Позвоночник сковало холодом, а к горлу подкатила тошнота.

— Убирайся, — процедила она сквозь зубы, глядя ему в глаза со всей своей ненавистью. — Убирайся из моего дома!

Дарен усмехнулся. Боги, как же непривычно было видеть такую злую гримасу на его лице.

— Этот дом купил тебе мой отец. Здесь нет ничего твоего и никогда не будет. Я лично об этом позабочусь… княгиня.

Последнее слово он буквально выплюнул ей в лицо. Пальцы разжались, Дарен неуверенно развернулся и вышел, хлопнув дверью.

С того вечера они практически не разговаривали. В тот вечер Рогнеда твёрдо решила его убить.

***

Рогнеда очнулась от резкой боли в левой ноге. Боль была такой острой, будто кто-то впился в голень зубами. Рогнеда застонала и открыла глаза, осознавая, что её куда-то тащат по сырой рыхлой земле. Наверху сомкнулась клеть из голых ветвей, сквозь которые проглядывали редкие звёзды. Рогнеда перевела взгляд вниз и закричала.

В ногу вцепился гуль. Слепой череп, обтянутый серой кожей, острые, как ножи, зубы и страшная трупная вонь. Гуль испугался крика и разжал челюсти. Эти твари не привыкли иметь дело с живыми.

Рогнеда вскочила на ноги и, тут же скорчившись от боли в боку, привалилась к дереву. Дерево. Где она, леший возьми? Во всех сторон её окружал ночной лес.

Гуль нетерпеливо переминался с ноги на ногу, кружа вокруг, словно пёс. Скоро он наберётся смелости потягаться с живой жертвой. Нужно убираться.

Слева раздалось утробное рычание. Рогнеда повернула голову.

Ещё два гуля раздирали на части тело Любы.

Рогнеда зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

Бежать. Нужно бежать.

Она сорвалась с места. Бок отозвался острой болью, нога заныла едва заметным эхом. Гуль всхрапнул и бросился следом.