Дикая роза

Уилла не снимала умильных детишек, аллеи парков и благопристойных парижских буржуа на воскресной прогулке. С ее фотографий смотрели лица проституток и сутенеров, безруких и безногих солдат, просящих подаяние на улицах. Героями ее снимков становились пьяный мужчина, валяющийся в канаве, и тощая замызганная девчонка, поющая возле дверей ресторана в надежде получить несколько жалких монет. Многие фотографии Уиллы были уродливыми, жестокими, бьющими по нервам и предельно вызывающими.

Они показывали души изнуренных войной людей наравне с ее собственной, ибо на этих снимках Уилла выворачивала наизнанку и себя, выплескивая свои чувства, страсти и печаль. Искусство фотографии было ее единственным утешением, единственным способом выразить невыразимое: печаль и гнев, испытываемые ею после затяжной, полной ужасов войны, в которой она выжила, ничуть не радуясь этому.

– Такое обилие снимков, – тихо произнес Оскар. – Должно быть, вы и спать не ложитесь.

– Бывает, и не ложусь, если получается, – ответила Уилла. – А вот сейчас я присяду, даже если вы и не настроены сидеть, – добавила она, плюхаясь на протертый и обшарпанный кожаный диван.

Оскар устроился в таком же обшарпанном старом кресле. Уилла вновь наполнила бокалы.

– Что произошло с вами? Я имею в виду во время войны, – спросил он, внимательно глядя на нее.

– Странствовала с Лоуренсом по пустыне. Фотографировала его самого и его солдат.

– Звучит интригующе.

– Так оно и было.

– А что еще случилось? Ведь наверняка было что-то еще. Эти фотографии… – Оскар замолчал, только сейчас заметив другие снимки, разбросанные на столе, разделявшем его и Уиллу. – Скорее всего, вы испытали какое-то глубокое потрясение. Только оно помогает вам так легко понимать чужую боль.

Уилла печально улыбнулась. Она смотрела не на гостя, а в полупустой бокал.

– Я потеряла человека, которого любила больше всех на свете. Он был капитаном военного корабля. Его корабль затонул в Средиземном море.

– Мне больно это слышать, – признался взволнованный Оскар.

– А мне больно это сознавать, – прошептала Уилла.

Ей вспомнился день, когда она узнала о гибели Шейми. Она находилась в лагере Лоуренса, оправляясь после холеры. Она полулежала в постели и ела какой-то суп, когда в палатку вдруг вбежала Фатима и взволнованно затараторила:

– Уилла, к тебе гость. Такой высокий, красивый. Говорит, что знает тебя.

Уилла отставила миску. Неужели Шейми? Неужели вернулся? У нее заколотилось сердце.

Но это был не Шейми. Откинув полог палатки, вошел ее брат. Его лицо сильно загорело. Он был в военной форме. В руках он теребил пробковый шлем.

– Здравствуй, Уилла. Я за тобой. Мы отправимся в Хайфу. Поживешь там у меня. Дом довольно неплохой. Конечно, если ты согласишься поехать.

– Альби! Ну и сюрприз! А я-то думала… Я думала, что…

– Ты подумала, что приехал Шейми, – догадался Альби и опустил глаза, вперившись в свой шлем.

– Да, подумала, – нехотя призналась Уилла. – Но я очень рада тебя видеть. Честное слово! Садись.

Альби присел на подушку возле постели:

– Я тоже рад тебя видеть. Столько времени прошло. Наслышан о твоих подвигах. Как ты сейчас?

– Гораздо лучше. С каждым днем возвращаются силы. Желудок больше не исторгает съеденное и выпитое. Могла бы и не хвастаться, но для меня, поверь, это большое достижение.

Альби засмеялся, однако его глаза оставались грустными. Уилла хорошо знала брата. Отношения между ними были напряженными. Они годами не виделись, но это роли не играло. Она знала характер Альби и сейчас по его поведению понимала: случилась какая-то беда.

– Альби, что произошло? – напрямую спросила Уилла.

– Боюсь, я привез тебе не самые лучшие новости.

– Что, мама? – спросила она, хватая брата за руку. – Я угадала? Альби, что с ней?

– Нет, не мама. На прошлой неделе получил от нее письмо. С ней все в порядке.

Альби замолчал. Уилла видела, как он мучительно подбирает слова.

– Шейми, – наконец выдохнул он.

– Нет, Альби! Нет! Этого не может быть!

– Прости, что принес тебе такую весть, – прошептал Альби.

– Когда? Как это случилось?

– Несколько дней назад. Вблизи берегов Кипра. Его корабль был торпедирован германской подводной лодкой. Прямое попадание. Корабль загорелся и затонул. Выживших обнаружить не удалось.

Уилла протяжно застонала. Ей показалось, будто у нее вырвали сердце. Он ушел. Шейми ушел. Навсегда. Боль утраты казалась ей невыносимой.

Плача, она вспоминала слова Шейми, когда он уговаривал ее не умирать. Как он просил Фатиму помолиться за нее. Голос Шейми Уилла слышала в своих горячечных снах. Он продолжал звучать и сейчас, в ее кошмарах.

Фатима, поговори с Аллахом. Он тебя послушает. Скажи Ему: если Он хочет забрать чью-то жизнь, пусть берет мою. Жизнь за жизнь. Мою, а не ее. Скажи Ему это, Фатима. Попроси Его сохранить жизнь Уилле.

Бог услышал молитвы Фатимы и забрал Шейми.