Дикая роза

– Послушай меня! Все получится. У нас в театре полно таких пьесок с подкладными животами. В первом действии девчонка уходит под руку с каким-нибудь хмырем, наплетшим ей о любви. А во втором – возвращается в слезах и с приличным пузом. Начнешь с маленьких подушек и будешь менять. Пусть видят, что живот у тебя растет. Я тебе покажу, как это делается. Сложнее всего с твоим мужем. В смысле, если он захочет близости. Тебе придется ему отказать. Скажешь, что плохо себя чувствуешь и что это может повредить ребенку. Сошлешься на доктора.

– В этом-то как раз и не будет сложности, – горестно вздохнула Дженни. – Муж не хочет близости. Во всяком случае, со мной.

– Тогда все в порядке. Остальное – пустяки. Будешь несколько месяцев подряд разыгрывать этот спектакль. Захочешь отдохнуть – приедешь сюда. Через несколько месяцев родится ребенок. Доктор Кобб примет роды и выпишет свидетельство о рождении. Фамилия у младенца будет Финнеган. Только имя ребенку придумай заранее. Когда я буду на сносях, дам тебе знать. Ты сразу же приедешь в Бинси. Пару дней не будешь писать домой. Потом позвонишь мужу из здешнего паба. Скажешь, что споткнулась, упала, начались схватки и ребенок родился преждевременно. Тут, как водится у мужчин, твой муж засуетится, крылышками захлопает, скажет, что немедленно едет в Бинси за тобой и ребенком. Ты его охладишь. Скажешь, что роды прошли легко, ты прекрасно себя чувствуешь и не хочешь отрывать его от работы, а потому попросила одну местную девицу проводить тебя в Лондон и дотащить твои вещи.

– Местную девицу? Какую? – не поняла Дженни.

– Меня, естественно, – ответила Джози. – Я к этому времени раздобуду одежонку попроще, чтобы сойти за крестьянскую девку, нацеплю капор и поеду с тобой в Лондон. С мужем твоим я ни разу не встречалась, и он не узнает, кто я на самом деле. Конечно, он мог видеть афиши «Земы», но там я выступала в парике и почти голая. Уверена, он меня не узнает. Ты ему заранее сообщишь, когда поезд придет на вокзал Паддингтон, и попросишь встретить. Он встретит. Я поздравлю его с первенцем, попрощаюсь и сделаю вид, будто тороплюсь на поезд, чтобы вернуться в Бинси, а на самом деле поеду к побережью и там сяду на паром до Кале. – Джози помолчала, давая Дженни переварить сказанное, затем добавила: – Когда твой муж увидит ребенка, которого он так хотел, то обрадуется и, глядишь, вспомнит про свои свадебные клятвы. И обе мы будем не внакладе. У тебя – муж и ребенок. А у меня – Париж, где я скроюсь от Билли Мэддена. Я буду знать, что мое дитя растет не в жутком приюте, а у самой лучшей женщины в мире, достойной называться матерью.

– И ты всерьез считаешь, что это получится? – прошептала Дженни.

– Конечно.

– А если ребенок будет совсем не похож ни на меня, ни на Шейми?

– Послушай, мы с тобой обе блондинки. И глаза у нас одинаковые, светло-карие. Если ребенок будет похож на меня, он будет похож и на тебя.

– И все равно это очень рискованно. Слишком многое может пойти не так.

– Нет, дорогуша. Слишком многое пойдет как надо.

Дженни пристально посмотрела на Джози, и впервые за весь этот длинный и тяжелый день Джози увидела в ее глазах искорку. Крохотную, слабенькую, но искорку.

– Ну? – спросила Джози, стискивая ей руку.

Дженни кивнула и тоже сжала руку подруги.

Глава 40

– Приятного вам вечера, мистер Бристоу. Благополучного пути домой, – сказал сэр Дэвид Эрскин, парламентский пристав палаты общин.

– И вам, пристав, приятного вечера, – ответил Джо.

Он проехал на своей коляске через зал Святого Стефана, выбрался наружу и покатил в сторону лужайки со статуей Кромвеля. Вечер встретил Джо приятным теплом. На небе перемигивались бесчисленные звезды. Замечательный летний вечер. В такую пору только радоваться жизни. Однако Джо не замечал всего этого. Только что закончилось затянувшееся заседание палаты общин. Днем пришло известие: Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Боясь самого худшего – неминуемого вступления Германии в войну, – настороженная Британия находилась в постоянном контакте с Францией и Россией, ее партнерами по Тройственному союзу, разрабатывая меры сдерживания кайзера на случай, если тот объявит войну. К счастью, Антанта возникла задолго до убийства Франца Фердинанда.

В конце прошлого века Франция, проигравшая Франко-прусскую войну 1870 года и потерявшая Эльзас и Лотарингию, заключила союз с Россией. Обе страны объединяло недоверие к кайзеру. Россию особенно беспокоило сближение Германии с Турцией. У русского царя были все основания опасаться потепления германо-турецких отношений. Если в Турции появится германский плацдарм, кайзер попытается установить контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, и тогда русские могут лишиться прохода из Черного моря в Средиземное. Это подрывало внешнюю торговлю России.