Дикая сердцем

Последние несколько дней пролетели как в тумане: в смехе до поздней ночи, преждевременном планировании свадьбы и осмотре достопримечательностей, посещении тех же мест, где мы были прошлым летом с моим отцом. Мы все-таки добрались до Джуно и провели там вчера весь день, любуясь ледниками, высматривая горбатых китов и лысых орлов и прогуливаясь по живописным, красочным магазинам в центре города.

Мы вернулись домой поздно вечером, когда мутное оранжевое солнце уже опустилось на горизонт, а моя душа болела от переизбытка эмоций.

Диана должна вернуться к своей жизни – к Аарону и Говяжьей Палочке, к оживленным вечерам в своей дорогой квартире в Либерти-Виллидж и подготовке к поступлению в юридическую школу, которая, как я предполагаю, будет занимать большую часть ее времени в ближайшие годы.

А я должна найти свою новую жизнь здесь – в этом сонном городке на Аляске.

– Спасибо тебе за все. – Она крепко обнимает Джону за плечи и добавляет шепотом, который я все же слышу: – Позаботься о ней за нас.

– Обязательно, – хрипловато отвечает он.

Диана незаметно смахивает слезу со щеки, а затем, закинув рюкзак на плечо и подцепив ручку чемодана, целует нас и входит в двери, и ее пугливый взгляд сканирует указатели в поисках направления.

Мы остаемся стоять у обочины, где уже собираются автомобили, желающие занять наше место на полосе для высадки пассажиров. Пора уходить, но я никак не могу заставить ноги двигаться.

– Без нее здесь будет так тихо. – На мои губы стекает горячая слеза.

Слишком тихо.

– Хочешь, я сяду за руль? – предлагает Джона.

В моем горле поднимается ком.

– Да, пожалуйста.

Но вместо того чтобы пойти к водительской стороне, Джона обхватывает меня рукой и притягивает к себе, чтобы поцеловать в лоб.

– Все будет хорошо.

Я украдкой бросаю взгляд на него, одетого в мягкую хлопковую футболку и пару выцветших, поношенных синих джинсов – его любимых, насколько я поняла. После нашей бурной ссоры в субботу и грандиозного примирения в воскресенье утром между нами снова возникло ощущение, что все стало «правильно». Но теперь я вижу в его голубых глазах беспокойство. Джона боится, что это было лишь временное затишье. Что Диана была пластырем для решения наших текущих проблем.

И именно этим она и окажется, если мы это допустим.

Если я это допущу.

Я ненавижу видеть Джону таким. Он должен быть уверенным в себе и в своих силах. Это я – та, у которой не все в порядке с головой в нашей паре.

Но, возможно, именно сейчас все и должно измениться.

Я прижимаюсь к нему и тянусь к его подбородку. И ободряюще улыбаюсь.

– Поехали домой.

* * *

Мои ботинки пинают камушки, пока я иду за Джоной, не отрывая взгляда от горного хребта вдалеке. Денали возвышается над нами, как и каждый день до этого, – безмолвная, внушительная громада скалы, на вершинах которой все еще лежит снег. Она стала для меня константой, своего рода якорем, и ее вид вызывает во мне странное чувство спокойствия, которое я не могу объяснить, несмотря на всю мою меланхолию из-за отъезда Дианы.

– Что это? – Джона наклоняется, чтобы поднять что-то у нашей входной двери. – Кто-то оставил нам два десятка яиц. И твою тарелку? – Он показывает ее мне.

Я замечаю красные розы, окаймляющие белое фарфоровое блюдо, через дверь на крыльце.

– Я оставила ее у Роя на прошлой неделе. Приносила ему кексы.

Это было в пятницу, до того, как я отвезла его в больницу, и до нашей громкой ссоры.

– Ты носила ему кексы? – Джона нахмуривает брови. – А я-то думал, куда они делись.

– Наверное, Рой попросил Тоби завезти это нам.

Или предполагается, что это предложение мира?

Джона замечает на крыльце что-то еще.

– А это что?

Я поднимаюсь на крыльцо и вижу в руках Джоны несколько деревянных фигурок. Одна из них – женщина в развевающемся летнем платье, ее длинные заплетенные в свободную косу волосы струятся по спине, а руки удерживают шляпку на голове. Другой фигуркой оказывается животное с большими ушами, его поверхность более шероховатая, а детали не такие четкие.

– Это статуэтки Роя. Их точно сделал он, – бормочу я, доставая свой телефон.

Тоби берет трубку на втором звонке.

– Привет, ты оставлял что-нибудь на моем крыльце от Роя?

– Э-э-э… Нет. – Он говорит по громкой связи.

– Я серьезно.

– Я тоже, – настороженно отвечает он.

– Может, это твоя мать?

– Моя мать? Только если это было до шести утра. Она сегодня в Палмере весь день.

Когда мы уезжали в аэропорт, на нашем крыльце ничего не было, а значит, Рой, должно быть, приезжал сам.

– А что такое? Что случилось? Это ведь не мертвое животное?

Я бросаю хмурый взгляд на Джону.

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что это Рой.

Джона фыркает.

– Ага. Справедливое замечание.

– Я передал ему твое послание. Ну, помнишь, что ему нужно извиниться, если он хочет, чтобы ты снова приехала к нему.

Брови Джоны изгибаются дугой.

– Ты ждешь, что этот тип извинится?

Я пожимаю плечами.

– И?.. – спрашиваю я Тоби. – Что он ответил?