Дикая собака

Так. Пусть следят и дальше. Мне бы их проблемы. Я ушёл от мастера и пошёл смотреть на малышню, что оставалась в ауле, пока мы "выскочили на минутку посмотреть, кто там бузит в Курухане". Пацаны в отсутствие твёрдой руки одичали. Прибывший со мной Семён, как самый старший гринго, доложил мне о том, что всё плохо. Просто полный бардак и разложение личного состава. Впрочем, это я сам виноват.

- Сеня, построй ребят.

- Гринго в одну шеренгу становись! - заорал Семён.

Видать, подражает своему кумиру Дохсуну. Орёт, как оглашенный.

- Господин Улахан Тойон, личный состав по вашему приказанию построен!

- Здравствуйте, гринго!

- Здравия желаем господин Тойон! - вразнобой ответили мне парни.

- Плохо. Очень плохо. Распоясались. Но ничего, это мы поправим. Самым решительным образом. Довожу до вас новые распоряжения. С сегодняшнего дня - восстановить в полном объёме занятия по боевой и политической подготовке. Точно такие же, какие проводил господин Дохсун на острове. Гринго Семёну присваивается очередное звание ефрейтор и он, соответственно остаётся за старшего. Всем разойтись, Семён - со мной.

- Так, Семён. Вот тебе новые нашивки, будешь командовать, пока меня не будет. Общайся с Улбахаем, вам должны построить казарму, проследишь, чтобы было всё, как положено. Мальцов гоняй, пока меня не будет. У вас начинается настоящее дежурство. Потом приедет смена, вы поедете на остров, на отдых. Здесь будете патрулировать окрестности.

Еще два часа я втолковывал Сёмёну про важность его службы для дела сохранения мира во всём мире. Передал ему оставшееся оружие. Кажется он проникся. Больше в этом ауле делать нечего. Разве что приехать перепроверить, как поставлена служба.

Глава 11

Отъезд из аула мы обставили, как отбытие резидента СВР в центр мирового империализма. Петляли, приезжали, уезжали, колготились, создавали панику и мельтешение. Чтоб никто не разобрался, кто, куда, когда и каком количестве приехал и уехал. Меня колбасило уже не по-детски. Я в двух шагах от тайны века, а тут надо сопли подтирать бойцам невидимого фронта. Тоскливое, какое-то в общем, настроение, даже водка не помогает. И чувство юмора меня тоже покинуло. Нет радости в жизни никакой. На всякий случай взял с собой новый пистолет-пулемёт, патроны, толовые шашки, шнурки и провода со взрывмашинкой. Накрайняк подорву всё, чтобы врагу не досталось. В итоге мы с Ичилом погрузились в свой небесный тихоход, а лошадей гринго угнали куда-то в степь. Дайану отправили пешим ходом, вместе с очередным караваном. Пусть красотка прокатится, а то привыкла к хорошему настолько, что начала строить глазки Тыгыну. Бессовестная. Заодно с ней уехали мужчины, очень похожие на нас с Ичилом.

Тот путь, что я в бессознательном состоянии шел не знаю сколько, но не более двух суток, мы проделали за полчаса. Первым делом мы наткнулись на тот посох, который я уткнул в песок давным-давно, ещё в прошлой жизни. Ичил сразу же в него вцепился, что-то восторженно бормоча. Может реликвию своего народа нашел, не знаю. И, честно говоря, уже и знать не хочу. Я хочу домой. И еще я хочу атомную бомбу, чтобы тут все перед уходом взорвать, вместе с коммунарами, тупыми хвастливыми бойцами и всякими переселенцами. Лучше десять ядерных фугасов и установку залпового огня. В таком тоскливом настрое мы и прибыли к первому пункту нашего пути - в долинку с вагончиками.

- Ичил, - сказал я шаману, - поколдуй маленько, не следит ли за нами кто. И, кстати, ты не замечал, кто особенно активно интересовался нашими походами в пустыню? Или ты по бабам всё шлялся?

- Сейчас, расположимся, проверю. Я не знаю, не замечал, чтобы интересовались. Все интересовались, конечно, такой бакшиш привез из пустыни, невозможно не интересоваться.

- Здесь ничего руками пока не трогать, - остудил я его исследовательский пыл, - Может взорваться само по себе.

Ичил кивнул. Он с удивлением осматривал необычные строения и подозрительный пейзаж вокруг.

- О, а это что за такие бойцы? - поинтересовался шаман, увидев двухметровые человеческие останки.

- Это, друг мой, Элбэхээн-боотуры, чтоб тебе стало известно. А вот это, - я показал на остатки вагончиков, - железные дома айыы и абаасы, про которых так много говорилось в сказаниях и легендах. Они, правда, алюминиевые, но это, с точки зрения дикарей, несущественно.

Ичил стоял молча, потрясённый прикосновением вечности.

- Ичил, - вернул я шамана в действительность, - не лови ворон. У нас очень много дел. Кстати, нет нужды, наверное, тебе напоминать, что эта тайна, которую ты здесь узнаешь, смертельно опасна? Если ты хоть подумаешь об этом месте в присутствии посторонних, тебе отвинтят голову прежде, чем ты сможешь это осознать.

- Да, да, конечно, - быстро согласился он, - я понимаю. Это же такая древность! И совсем не так, как я представлял себе, когда слушал олонхо. И думал, что железные дома - это выдумка акынов.