Дикая тишина

Кафе в Аллапуле только-только открылось. Еще не веря, что выжили, мы прохлюпали внутрь, сели на пластиковые скамейки и стали ждать завтрака. Теплая тишина кафе казалась нам совершенно нереальной; мы таращили друг на друга глаза через столик, не в силах сформулировать словами все, что с нами случилось. Вода ручейками бежала с наших рюкзаков, растекаясь по полу. Между нами поднималось облачко пара. Появилась официантка с тарелками.

– Откуда же это вас таких принесло? Пойду за шваброй.

Увидев еду, я полностью сосредоточилась на мысли о сосисках и консервированной фасоли, на том, как они сейчас окажутся у меня во рту. Я отчаянно хотела есть, но потребность во сне пересилила голод, и я упала лицом в тарелку; теплое яйцо размазалось по моей щеке, а я закрыла глаза и в изнеможении отключилась.

///////

Мы вернулись каждый к себе домой, и оказалось, что быть порознь нам невыносимо. Что-то изменилось. Мы перестали быть двумя молодыми людьми, связанными страстью, между нами образовалась связь такой силы, которую ни один из нас толком не понимал. В безумии той ночи в пластиковом мешке мы стали единым целым. Не только друг с другом, но и с неукротимыми стихиями, которые чуть не забрали наши жизни. Единство просочилось в наши вены и навсегда предопределило наше будущее.

6. Гореть

Я много раз просила маму объяснить, за что именно они с папой так ненавидят Мота, но это было все равно что пытаться поймать лягушонка в ведре, полном головастиков. Каждый ответ намекал на настоящую причину, но ни один не прояснял ее целиком: «Волосы у него слишком длинные». «Джинсы рваные». «Он превратится в грязного вонючего старикашку». «Он ленивый». «Он не водит машину». Жалкие отговорки. Наконец я услышала нечто близкое к правде: «Он городской, он не такой, как мы». Вон он, ответ, но тоже не совсем, – головастик с лапками, но еще не отбросивший хвостик.

Я злилась и чувствовала себя преданной, но все равно оставалась с Мотом, несмотря на все аргументы родителей. В ту секунду, как он вошел в мою жизнь, он заполнил ее до краев; больше ни на кого места не осталось. Развязка наступила, когда мы с ним купили коттедж на краю деревни, крошечный домик с продолговатым садиком – счастью моему не было предела.

– Ты собираешься поселиться с мужчиной до свадьбы, какой кошмар, ты нас позоришь!

Мы занимались домом – сушили все, что отсырело, чинили сломанные окна, проводили водопровод и строили уборную, – но не въезжали в него. Я никак не могла решиться на последний шаг неповиновения родителям. Мне нужно было, чтобы они полюбили Мота так же, как любила его я; чтобы они поняли меня. Но процесс уже был запущен и шел своим чередом, и рано или поздно вулкану предстояло проснуться. Извержение произошло в одно идеальное семейное воскресенье над подносом сэндвичей с лососем и кексом «Королева Виктория».

– Мне за тебя стыдно. Ты же легко могла выйти замуж за любого фермера. Какой тебе от него прок? У него нет земли. Ты никогда не будешь счастлива без земли.

Вот оно. Квакающая, мокрая, скользкая лягушка моргала на ярком свету. Она уже никогда не сможет прыгнуть назад в ведерко недосказанности. Момент был слишком острый, чтобы я услышала, что пытаются донести до меня родители, да им и не хватало слов, чтобы как следует выразить свои мысли. Я услышала только одно: раз Мот не фермер, значит, он недостаточно хорош.

///////

Мы не переехали в коттедж; вместо этого сели на поезд и отправились на остров Скай. Местный ЗАГС был закрыт на ремонт, но временное отделение работало в свободном кабинете здания строительной компании в городке Портри, столице острова. Из какого-то странного суеверия ночь перед свадьбой мы провели в разных гостиницах, а утром встретились на парковке, среди строительных грузовиков. Был понедельник, и мы оказались неожиданным развлечением для сотрудников компании – они выглядывали из окон здания и со смехом хлопали в ладоши. На фоне серого асфальта мы смотрелись просто ослепительно: Мот в эффектном кремовом костюме, который он заказал у местного портного, и я в белом платье, купленном на распродаже в магазине «Лора Эшли». Эти наряды мы тайком привезли с собой в рюкзаках, пряча их друг от друга. В темной пыльной комнате мы взялись за руки и сказали: да, мы совершенно точно согласны – без страха, без сомнения, без замешательства, стоя за занавеской из мешковины, отделявшей нас от лавки, где какой-то строитель как раз покупал «полфунта гвоздей без шляпок».

На следующий день мы стояли на вершине Бруах-на-Фрит, одного из главных пиков хребта Блэк Куллин. Наш первый день из тысяч дней вместе. Из долины позади нас поднимались облака. Возникая из ниоткуда, они переливались через хребет рекой влаги, цепляясь за шероховатые каменистые склоны и уплывая прочь, чтобы раствориться в тепле долины. Жизнь простиралась перед нами широкой привольной рекой дней и ночей, а солнце сияло в ясном синем небе.

Потом мы вернулись в свой крошечный коттедж, где не было ни побелки на стенах, ни даже кровати, полные надежды и энтузиазма.

///////