Дикая Уайлдер

Когда они и тут не отвели взгляд друг от друга, по группе прошел ропот осознания.

– Слушай, – услышала она шепот Уолтера. – Брэдли, ее зовут Лили Уайлдер. Разве это не…?

– Вот черт, – прошептал Брэдли. – Ты прав. Ей принадлежало ранчо, на котором он работал, правильно?

– Так и есть, – сказала Лили. Гнев, влечение и замешательство кипели у нее в крови. Тайное стало явным, и виновата была она сама. И Лили знала об этом. Но что она могла сделать?

Она совершенно потеряла самоконтроль, наблюдая за Лео в его стихии:

– Мы с Лео – старые знакомые, верно?

Лео медленно кивнул, выдохнув:

– Да.

И даже когда их прошлое было выставлено на всеобщее обозрение, этот полный жара момент прервался не сразу. К сожалению, ради ее же блага, пора было его прервать.

– Ладно, – сказала она, отводя взгляд. – Вы все прочитали шифр. Время сплетен закончилось, и Лили Уайлдер хочет, чтобы вы привели себя в порядок и поставили палатки.

Острый горячий шоколад от Лили

8 чашек молока (в крайнем случае подойдет сухое молоко + вода)

4 ст. ложки какао-порошка

4 ст. л. сахара

1 ч.л. ванильного экстракта (или стручок ванили, если он у вас есть)

1 ч.л. корицы в порошке

1 ч.л. порошка чили (или больше, если вы сможете это пить)

Алкоголь, чтобы согреться

Палочка корицы на каждую кружку

Нагрейте молоко на огне. Осторожно, не обваритесь. Размешайте в нем какао и сахар, пока не растворятся. Добавьте ваниль и перец. Разлейте по кружкам и добавьте алкоголь и палочку корицы перед подачей.

Глава 9

После ужина, за которым они переели чили и кукурузного хлеба, Лео получил дополнительное пиво, а все остальные – вкусный и пьянящий острый горячий шоколад от Лили. Гости медленно встали со скрипами и стонами. В свете костра, сгорбившись после езды в седле, все они выглядели лет на десять старше.

Уолт подошел к тому месту, где Лили и Николь просматривали записи для завтрашнего маршрута.

– Я хотел пожелать вам спокойной ночи и узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь перед сном. – Его взгляд блуждал вокруг и остановился на старом кожаном блокноте – дневнике Дюка, лежащем на столе. – Круто, – сказал он, потянулся к нему и потрогал пальцами выцветший желтый кожаный ремешок, с помощью которого держалась книжка. – Выглядит винтажно.

– Он ни крутой, ни винтажный, я тебя уверяю, – сказала Лили со смехом, – просто старый.

Терри опустил кружку в тазик для мытья посуды и кивнул в сторону книги:

– Таких сейчас не найти.

– Конечно, не найти, – сказала Лили, закрывая дневник и засовывая его в сумку. Она не испытывала глубокой любви к словам и рисункам, которые испещряли страницы, но все равно бережно относилась к дневнику. – И спасибо за предложение, Уолт, но больше ничего не нужно. Вам, ребята, пора спать.

Уолтер благодарно пробормотал:

– Спокойной ночи.

И, устало шаркая, направился прочь. Брэдли и Терри выглядели так, словно были готовы выпить еще немного пива, но они посмотрели на Лили, а затем на Лео, одиноко сидящего у костра, и, видимо, приняли негласное решение уйти.

Только Ник задержалась. Когда ей удалось привлечь внимание Лили, она подняла бровь и наклонила голову, без слов спрашивая, хочет ли Лили, чтобы она осталась или ушла.

Дернув подбородком в сторону палаток, Лили тихо сказала:

– Спокойной ночи, Ник.

Лили полагала, что время пришло.

Когда Ник ушла, она села рядом с костром, не зная, с чего начать. Она столько раз затевала этот разговор в своей голове, но всегда безуспешно. Ее воображение никогда не доводило дело до конца. Необходим был баланс понимания и обиды, утешения и наказания.

К счастью, он ее и не заставлял:

– Знаешь, нам не обязательно говорить об этом.

Лили издала хриплый, язвительный смешок:

– Я не вижу способа избежать этого разговора. Всю следующую неделю мы проведем бок о бок. Давай покончим с этим.

До встречи с ним она не умела говорить про чувства. Но отдавая ей должное, Лили была единственной дочерью мужчины, эмоциональная глубина которого была не больше чайной ложки, и женщины, не выносившей жизни в глуши с мужем, которого никогда не было рядом, даже когда он был вместе с ней. Ее дядя Дэн научил Лили всему, что она знала о лошадях и ранчо, но он был лишь немного чувствительнее Дюка. Чувства в их семье никогда не были в приоритете.

Лили знала, что выросла жесткой, но Лео сделал ее мягкой. За пять месяцев, что они провели, обнимая друг друга, Лео уламывал ее день за днем, пока она не рассказала ему практически все. Это потребовало некоторых усилий, но в итоге Лили открывала рот, и поток слов выливался наружу.

По правде говоря, она уже давно так не делала.

– Ладно, – Лео дал задумчивому молчанию продлиться несколько секунд, а затем начал: – Итак, что случилось? После того, как я уехал, я имею в виду.