Дикая ведьма

Он стонет, и мне хочется выдохнуть от облегчения.

Пайк медленно выползает из-под веток. Он весь в грязи, двигается неуверенно. Поправляет съехавшие очки и смотрит на меня.

– Чтоб ты знала. – Пайк прерывисто выдыхает и вытирает рукой лоб. – Я виню во всем тебя.

Поразительно, как быстро он все может перевести в шутку. Удивительно, но он совершенно не думает, чем это могло закончиться; не представляет, что мы могли сейчас лежать мертвыми под деревом, наши жизни обрывались бы за долю секунды.

– Прости, – дрожащим голосом произношу я, стараясь не поддаваться ужасу.

Сделав несколько глубоких вдохов, пытаюсь успокоиться, а ветер гудит, дождь хлещет, и мир погружен во тьму.

– Как ты?

– Сойдет, – отвечает Пайк. – Нет, ты посмотри на это наглое дерево! Оно же едва не свалилось на нас!

Меня так злят его слова, что хочется закричать.

– Господи, для тебя все шутки?

Я поднимаюсь и отряхиваюсь, хотя толку от этого никакого. Я вся перепачкана. Я чувствую, как грязь просачивается сквозь мокрую одежду и засыхает на лице.

– Нет, – отвечает Пайк, поднимаясь. Он поправляет рюкзак и налобный фонарик. Я щурюсь, когда он светит им прямо на меня. – В основном, нет.

– Тогда почему ты ведешь себя так?

– Потому что мир крайне жесток, и только смех помогает мне жить.

Никогда не слышала, чтобы Пайк говорил так печально. Он пристально на меня смотрит и ждет ответа.

Я опускаю глаза, съеживаясь под его взглядом и злясь на себя из-за этого.

Я ничего не говорю, и Пайк поворачивает к лагерю. У меня нет сил спорить. Весь путь я молча следую за ним, всякий раз вздрагивая, когда хрустит ветка или падает сосновая шишка.

Пайк кидает рюкзак под брезент, и я тоже. Взяв сухие вещи, иду к палатке. Мы с Пайком залезаем в нее и поворачиваемся друг к другу спинами, чтобы переодеться.

Стащив с себя мокрую одежду, я надеваю сухие штаны и медленно поворачиваюсь прежде, чем натянуть толстовку. Пайк снимает рубашку через голову. Он глядит в стену палатки, избегая смотреть на меня, даже когда мы полностью оделись.

– Готово, – говорю тихо я.

Не говоря ни слова, он приподнимает спальный мешок и ждет, пока я залезу, а потом забирается сам. Он отворачивается от меня и выключает фонарь.

Буря все бушует. Я стараюсь не обращать на нее внимания, говоря себе, что такая погода не пугает сову, что птица лучше к этому подготовлена, чем мы.

Я поворачиваюсь спиной к Пайку. Мы лежим совсем рядом друг к другу, но кажется, будто нас разделяет море тайн и обид, волнений и страхов, о которых мы не говорим.

Так много неизвестного.

– Спокойной ночи, Айрис, – произносит Пайк в темноте. И хотя он все еще расстроен, его голос немного успокаивает меня.

– Спокойной ночи, Пайк, – отзываюсь я.

Интересно, чувствует ли он то же самое, когда слышит мой голос?

Пайк пододвигается слегка ближе, и я решаю, что да, он чувствует то же самое.

Глава 16

Когда я просыпаюсь, сквозь палатку льется мягкий голубоватый свет. Ветер стихает, но дождь все еще идет, и его капли убаюкивающе стучат по нейлоновой ткани. Слышится спокойное, ритмичное дыхание. Точно! Пайк же спит рядом.

Медленно поворачиваюсь к нему. Он лежит лицом ко мне. Видимо, ночью перевернулся на другой бок. Левую руку он подложил себе под голову, а правую – мне на бедро. Впервые я вижу его без очков, и внутри у меня все сжимается. Пайк выглядит уязвимым, что совершенно не вяжется с образом того уверенного и язвительного парня, к которому я привыкла.

Выбившаяся прядь спадает ему на лоб, и я невольно тянусь к ней. Нежно заправляю за ухо. Кожа у Пайка теплая. Он слегка шевелится во сне, когда я пальцами касаюсь его лица.

В голове всплывают его вчерашние слова: «Мир крайне жесток». Интересно, какие тайны хранит Пайк, какие обиды и боль прячет за шутками и смехом? Возможно, наши секреты могли бы составить друг другу компанию?

Глупая мысль. Тайны на то и тайны. Мои таятся глубоко в душе, подальше ото всех.

Пайк открывает глаза, и я понимаю, что все еще касаюсь его уха. Резко отдергиваю руку, но поздно. Пайк смотрит туда, где еще секунду назад была моя рука, и переводит взгляд на меня.

– Я без очков почти ничего не вижу, но сдается мне, ты смотрела на меня, пока я спал, – сонно говорит Пайк осипшим голосом.

Во мне поднимается жар. Я смотрю наверх, на молнию палатки, на ботинки – куда угодно, лишь бы ни в его глаза.

– Ты совершенно неправильно понял, что произошло.

– Да ну? – Пайк тянется к очкам, лежащим рядом.

Надев их, он смотрит на меня, и вся его уязвимость рассеивается вместе с рассветом.

– Да, – говорю я. – Должно быть, тебе очень неловко.

Засмеявшись, Пайк переворачивается на спину и потягивается. Он выгибается, и у меня возникает чувство, что я тут лишняя. Наверняка Пайк обычно просыпается один. Возможно, не так много людей видели его таким, и очень странно, что именно я застала его в момент пробуждения.

– Мне редко бывает неловко, – говорит он, глядя на меня.

– Это еще один твой недостаток, – бросаю небрежно я, но мысли у меня мечутся. К такому Пайку я была не готова.

– Какая ты дерзкая по утрам.