Дикая Вишня (СИ)

— Остынь ка! — и вышел из бани думая что мокрая она ни куда не денется.

Пошел в свою комнату и взял сухую футболку. Потом отправился за дом где стояла машина на всякий случай, о которой Зайцева не знала. Но я не мог уже скрывать и как бы мне не хотелось удержать Дикую Вишню при себе, видя ее слезы, а значит это реально что то важное для нее и она не совсем железная. Есть в ней что то живое то за что можно задеть.

Выехав на лесную дорогу я вернулся в баню. А Зайцевой то нет. Я догнал ее уже в лесу на машине. Она шла по дороге не обращая внимания на мокрую одежду.

Приглашать в машину ее не пришлось я остановился и она сама села в нее молча.

Словно ни чего сейчас не произошло.

— На заднем сухая футболка. Переоденься пока не простыла.

— Спасибо. — она начала раздеваться скидывая мокрую одежду в ноги.

До города ехали молча. Я не лез к ней с расспросами, захочет сама расскажет.

— Мне нужно кое что купить. — первое что она сказала когда мы уже вечером заехали в город.

Я припарковался возле магазинчика и мы пошли покупать это кое что.

Зайцева взяла пачку дешевого кофе.

— Возьми нормальный. — сказал ей не понимая на кой ей вообще этот кофе.

— Мне нужен этот! — отрезала она не глядя на меня и мы пошли к кассе.

Я подал карту кассирше.

— Еще пачку сигарет. Петр первый крепкие!

— Ты же не куришь! — изумился я еще больше.

— Это не мне! — сказала Зайцева забирая уже оплаченные покупки.

Я довез ее к дому.

— Подожди меня тут пожалуйста. Я сейчас. — она выскочила из машины и пропала в своем подъезде на 15 минут.

Выбежала уже в одежде с термосом в руках и запрыгнув в машину скомандовала

— На кладбище! — теперь до меня дошло про кого она говорила.

Еще через 15 минут мы подошли к могиле ее бабушки.

— Привет Ба! — она протерла рукой фотографию немолодой но красивой женщины.

Я посмотрел на дату жизни и смерти и этот сегодняшний день был ее днем рождения.

Зайцева налила в крышку термоса горячий кофе и поставила на могильную плиту.

Потом прикурила сигарету и пристроив ее рядом с кружкой на пачку сказала:

— С днем рождения родная! — села на лавочку и заплакала. Молча. По щекам просто текли слезы.

И самое странное что я не чувствовал себя при этом лишним. Это было дорого мне так же как и ей хотя я знать не знал этой женщины но понимал как сильно она дорога Дикой Вишне. И то что она доверила это мне. Самое дорогое что у нее было.

— Оля, я хочу вырастить вишневый сад, под окнами нашего дома. Чтоб ты в нем спокойно плакала. — сказал это не кривя душой.

— Оля. — повторила она и улыбнулась глядя на меня.

Действительно. Впервые я назвал ее по имени.

Глава 10

Ольга.

А я? А что я?! Я ж не зря так долго держалась. Влюбиться в Глеба было проще простого. Но что дальше? Разбитое сердце и рваная в клочья душа!? Ведь даже сильные девочки плачут.

Я специально потащила его на кладбище. Проверка на вшивость. Которую он с блеском прошел. Сопротивляться больше смысла не было. Между нами было нечто большее чем просто похоть и желание.

С кладбища мы поехали ко мне. Глеб набросился на меня стразу в прихожей.

— Оленька! Сладкая моя! Желанная! — он говорил мне это не переставая покрывать мои губы и шею горячими поцелуями. В словах была нежность, а в руках, срывающих с меня нетерпеливо одежду, была страсть.

— Какие же мы с тобой придурки. Столько времени зря потеряли! — говорила я, стаскивая с него футболку.

— Нет не зря Оленька! Не зря! — ответил Глеб, подхватывая меня и входя в меня прижимая к стенке.

Мое тело словно пустой сосуд без него и становилось полным, когда он входил в меня, каждый раз наполняя до краев неудержимой смесью страсти, нежности и наслаждения.

Уже глубокой ночью нас догнал дикий голод. Мы не ели уже вторые сутки и отправились на кухню. Пока меня месяц не было дома многие продукты просто испортились. Я осмотрела свои запасы.

— Выбор не велик. Я могу пожарить картошку. — заключила я, убедившись, что более насытиться нам нечем.

— Сто лет не ел жаренной картошки. — сказал Глеб которые сидел за столом и лапал мои ножки, до которых с легкостью дотягивался на маленькой кухоньке, когда я стояла у раковины.

Глеб.

— Расскажи мне про бабушку. — попросил Ольгу и знал, что она расскажет. — Почему она тебя растила, а не родители?

— Когда я родилась у моей мамаши что-то с головой случилось. Она меня ненавидела. Буквально убивала чуть ли не с рождения. За любую как она считала "провинность" жестоко била. А папаша хоть меня и не трогал, но вечно молча все принимал. Смотрел как я трясусь при виде матери и молчал. — она рассказывала это так буднично словно это было не с ней.

— А как ты оказалась у бабушки? — сменил скорее тему так как мне было больнее все это слушать, чем ей рассказывать.