Дикая война

Пить в мастерской чай перед началом работы стало для него чем-то вроде ритуала. Но едва он успел зачерпнуть воды из небольшого ведра, как на лестнице загрохотали шаги. Кто-то спускался так, что рисковал свернуть себе шею. Моментально насторожившись, Мишка отставил кружку и шагнул к двери. В ту же секунду на пороге возник молоденький рядовой. Мишка знал его. Это был Ленкин сосед, так что, едва разглядев растерянные глаза парня, Мишка понял: что-то случилось.

– Говори, – разом осевшим голосом приказал он.

– Ленку твою хунхузы убили. Она с нашей Светкой по ягоду пошла, вот их обеих и… – голос полицейского дрогнул, и он замолчал, пытаясь справиться с эмоциями.

– Где? – последовал короткий вопрос.

– У болота. За серым ручьём. Миша, я с тобой пойду.

– Ты на службе, приятель. А Танюшка где? – вдруг вспомнил Мишка про дочку любовницы.

– Так у нас, – развёл полицейский руками. – С нашими малыми играет. Что ж теперь с ней станет-то, Мишка? Ленка ж сирота круглая. И у Танюшки, выходит, теперь нет никого.

– Я есть, – отрезал Мишка и, развернувшись, внимательно осмотрел мастерскую.

«Печка закрыта, на верстаке всё пусть так и лежит. Потом разберусь. Лампу погасить, и в деревню». Спустя три минуты он быстрым шагом двигался в сторону Ленкиного дома. Попадавшиеся навстречу прохожие здоровались и, остановившись, провожали его сочувственными взглядами. В посёлке скрыть что-то было практически невозможно. Так что их с Ленкой отношения были, что называется, достоянием общественности. Но самому Мишке на это было наплевать, а Ленка, будучи вдовой, имела некоторые права, которых у мужних жён отродясь не бывало. Да и сами обыватели к подобным вещам относились с пониманием.

Проходя мимо своих ворот, Мишка на мгновение притормозил и, чуть подумав, решительно толкнул калитку. Быстро обойдя дом и все хозяйственные постройки, он понял, что тётка уже куда-то унеслась, и, махнув рукой, отправился дальше.

В соседнюю деревню он вошёл спустя ещё полчаса. Не заходя в дом погибшей вдовы, он дошёл до дома полицейского и, постучав в калитку, окликнул хозяев.

Вышедшая на стук усталая, ещё не старая женщина, увидев его, только тихо всхлипнула и распахнула калитку. Войдя, Мишка коротко поклонился и, вздохнув, спросил:

– Танюшка у вас?

– Здесь, – кивнула женщина, утирая глаза кончиком платка.

– Я забрать её пришёл, – решительно заявил Мишка.

– Неужто примешь сироту? – ахнула женщина.

– Я и сам сирота. А девчонка не объест. Вырастим, – отрезал парень.

– Приведу, – испуганно кивнула женщина.

Чего она вдруг испугалась, Мишка так и не понял. Спустя некоторое время, женщина за руку вывела весело улыбающуюся девчушку пяти лет. Подхватив её на руки, парень погладил девочку по голове и, улыбнувшись одними губами, тихо спросил:

– Пойдёшь ко мне жить, Танюша?

– А мамка?

– А она на соседнюю станцию поехала. Вот я за тобой и пришёл, – выкрутился Мишка, не зная, как сообщить такой малышке, что её матери больше нет. – Так что, пойдёшь?

– Пойду, – подумав, кивнула малышка.

– Вот и слава богу, – выдохнул парень с неожиданным облегчением.

Кивнув женщине, он развернулся и с ребёнком на руках вышел на улицу. Покосившись на Ленкин дом, он так и не смог заставить себя войти туда сейчас. Слишком свежи ещё были воспоминания. Вернувшись к своему дому, он прошёл во двор и, опустив девочку на землю, с улыбкой предложил:

– Ну, входи. Теперь это и твой дом.

Но Танюшка, взяв его за руку, вдруг прижалась к его бедру.

– Ты чего испугалась, маленькая? – растерялся Мишка. – Ну, раз так, пошли вместе.

Они вошли в избу, и Мишка с порога понял, что Глафира уже вернулась. Запахи от печки неслись такие, что слюна бежала. Скинув сапоги, он переобулся в домашние поршни и, осторожно разув малышку, усадил её на лавку, окликнув тётку:

– Мама Глаша, подойди на минутку.

Перестав греметь посудой, Глафира вышла из-за печки и, увидев Танюшку, растерянно замерла.

– Вот, мама Глаша, знакомься. Это Танюша. Ты ж хотела внучку воспитывать. Вот, веселись, – с улыбкой закончил он.

– Слава тебе господи! – неожиданно выдохнула Глафира. – Я уж не знала, как тебе и сказать такое. Спасибо тебе, сынок, – вдруг поклонилась женщина.

– Ты чего, мама Глаша?! – подскочив едва ли не вместе с лавкой, ринулся к ней парень.

– Вырос ты, сынок. Мужчиной вырос. Настоящим, – всхлипнула Глафира и, неловко обняв его, подошла к девочке. – Ну что, милая. Меня бабой Глашей звать. Кушать хочешь?

– Не, – мотнула Танюшка косичками.

– А чего так? – растерялась Глафира.

– А меня мамка всегда малоежкой звала. Говорит, я мало ем, – с лукавой улыбкой сообщила девчушка.

– Ничего. Я тебе чего вкусненького приготовлю, – рассмеялась женщина, подхватывая её на руки.

– Мама Глаша, я пока в больничку схожу, – убедившись, что у этой парочки всё будет нормально, сказал Мишка.

– А надо ли, сынок? – вздрогнув всем телом, повернулась к нему Глафира.

– Надо, мама Глаша, – еле слышно отозвался парень.