Дикарь

Хотя… что он такого сделал? Всего-то поднял руки и очень осторожно, с зачаровывающей нежностью коснулся кончиками пальцев её лица. Правда, на этом не остановился, рассматривая со столь близкого расстояния её совершенные черты и поглаживая чувствительную кожу настолько осторожно, легко и… естественно, что у девушки от этого почему-то тут же начинало сжиматься сердце и сладко пульсировать под оным. А как отзывалось на всё это её тело. Как немела сама кожа под чужими пальцами, и как ей самой хотелось закрыть глаза и погрузиться в эти ощущения полностью и без остатка.

Но больше всего поражал тот факт, что с ней подобное происходило впервые в жизни. Даже взгляд Каллена был иным. Он вообще был другим совершенно во всём. И, несмотря на своё происхождение, на «примитивную» генную наследственность, он почему-то казался таким естественным и уверенным в каждом своём последующем действии, как никто другой, кто когда-либо прикасался к Лие или пытался сделать ей приятное.

Конечно, она прекрасно понимала, что в том, что он делал, не было ни капли любовной страсти, как и самой любви. Но в том-то и дело. Это не было наиграно или сделано с какой-то задней и коварной мыслью. Всё это было по-настоящему. Каждое прикосновение, каждый взгляд, вздох и слово…

– Ты ведь это делаешь не потому, что хочешь меня отблагодарить? Или потому, что боишься обидеть своим отказом?

Каллен снова сдержано улыбнулся, восхищаясь наивностью девушки и тем, что она, не смотря на то, что являлась представительницей иного мира, мало чем отличалась от других известных ему девушек из его погибшей общины на его родной планете.

– Нет, Лалия… Ты мне нравиться всегда. Если и не с первый день нашего знакомства, то со второй точно. И ты… на самом деле, удивительный девушка. И невероятно красивый. Глядя на который, каждый раз захватывает дух. И не хочется долго отводить глаз в сторона. Я бы очень хотеть быть для тебя первым мужчина. Тем, кто подарит тебе настоящий момент нежности с исключительный мир, созданный только нами и только для нас двоих.

– Ты и так будешь моим первым мужчиной. Первым настоящим мужчиной – мужчиной, которого я захотела не только физически…

Она не удержалась и всё же обвила его запястья своими подрагивающими пальчиками, продолжая тонуть взглядом в его бездонных глазах, которые, казалось, заглядывали сейчас в самую душу. И даже не поняла, как приподнялась на цыпочках, чтобы сократить последние между ними сантиметры и… Подставить свои губы под его дыхание, под последовавший через несколько мгновений поцелуй. Под поцелуй раба! Постельного раба, кому запрещалось делать со своими хозяйками хотя бы отдалённо нечто подобное.

Но всё, что было до этого, какие-то мысли, страхи с сомнениями – всё смело бешеной волной сумасшедших ощущений. Вначале и ненадолго лёгких, как прикосновение крылышка мотылька, а потом обрушившихся на сознание и тело всесметающим ураганом неподконтрольных чувств. Движение чужих губ и осторожные мазки кончиком языка, такие ненавязчивые и естественные, а после, более смелые и подчиняющие. Вначале слабые, пульсирующие «вспышки» сладкой неги всего за доли мгновений взорвавшиеся ошеломляющим ударом «тока» по эрогенным точкам, окатившие удушающим жаром с головы до пят и опалившие интимную плоть неистовой похотью.

Лалия не осознала, как всхлипнула и интуитивно вцепилась за мощные плечи Каллена, безвозвратно и глубже погружаясь в этот блаженный экстаз из слитых воедино ненормальных ощущений. В этот упоительный поцелуй, от которого так сладко кружилась голова, как от настоящего дурмана. И, конечно же, от близости самого мужчины, буквально обволакивающей и проникающей под кожу наркотическим токсином, от которого девушка дурела ещё сильней, желая большего.

Может поэтому и задрожала от нетерпения, когда горячие руки раба скользнули очередной нежной лаской с её лица по шее. Таким же мягким движением прошлись по декольте и упругим полушариям груди, вроде как ненамеренно задев ноющие соски и, в конечном счёте, оставив свой чувственный след на рёбрах и талии, чтобы вскоре обхватить ей спину и ненадолго прижать её низом живота к твёрдому мужскому паху. И снова ей пришлось всхлипнуть, поскольку поцелуй Каллена стал более настойчивым и смелым. Теперь он не боялся атаковать её рот более глубокими погружениями языка, имитирующими совсем иной акт греховных действий, из-за чего девушку едва не трясло от нетерпения и всего того, что творил с ней этот весьма искушённый дикарь.