Дикарь

Зато успел накопить за этот день массу шокирующих впечатлений с убийственной негативной энергией. Так что трясло его сейчас будь-будь, и метания по маленькой комнатке, скорее напоминавшую одиночную тюремную камеру, естественно, ничем не помогали. Он даже не мог понять, что же было хуже – его жизнь на рабской «ферме» у мэтра Абнара или пережитый за весь сегодняшний день кошмар (в частности в этом грёбаном доме). А ведь это было только начало. Всего только первый день его новой жизни, на новом месте.

«Мой тебе совет, сядь и успокойся, если не хочешь, чтобы я успокоил тебя с помощью ошейника. Ты же не хочешь проваляться всю ночь без сознания на полу в собственном дерьме и блевотине?»

Голос дора Инграма зазвучал в голове где-то через минуту тщетных метаний Каллена по тесному помещению и совершенно бессмысленных телодвижений. А так он действительно какое-то время походил на разъярённого хищника, едва не рычащего сквозь зубы и сжимающего руки в дрожащие кулаки от сводящей с ума беспомощности.

«Будь хорошим мальчиком, сделай несколько глубоких вздохов, сядь и прекрати дёргаться. И даже не думай что-нибудь с собой сделать. Потому что твоё тело больше тебе не принадлежит, и ты не имеешь никакого права себя калечить или делать что-то, что может повредить твоему здоровью. И запомни. Любой всплеск адреналина в твоей крови посылает в мою круглосуточную программу слежки сигнал тревоги. А у меня нет никакого желания дёргаться из-за твоих психов всю последующую ночь. Повторяю. Мне проще тебя вырубить с помощью ошейника. Так что… выбирай.»

Ему всё же пришлось взять себя в руки и подчиниться «совету» дора, перестав бегать по комнатке и глядеть на ближайшие стены ошалевшим взглядом бьющейся в клетке птицы. Как бы он не мечтал выплеснуть хоть через что-то накопившийся негатив, даже этого ничтожного удовольствия ему никто не собирался дарить. Поскольку у него не было прав даже для этого.

«Умница. Хороший мальчик. И постарайся больше так не делать. Потому что завтра тебе нужно стать ещё более шёлковым и покладистым. А для этого тебе и всем нам нужно хорошенько отдохнуть и выспаться. Так что, не теряй зря время и ложись баиньки. И желательно прямо сейчас.»

Глубоко дышать? Успокоиться? Тем более сейчас, когда память так некстати начала подсовывать ему жуткие картинки из недавнего прошлого?

Но в словах Инграма закралось на редкость ценное зерно истины. Ведь именно от эмоционального состояния и зависел весь жёсткий над ним контроль извне. Вспышки агрессии и ярости у безвольных рабов считались главной лакмусовой бумажкой для местной системы безопасности. По существу, теперь они являлись главными врагами Каллена, как, впрочем, с массой других эмоций.

Поэтому ему нужно найти способ как-то всё это обходить. Учиться жить без эмоций и ничего не чувствовать в те моменты, когда он будет делать что-то для себя ужасное и омерзительное. Научиться контролировать как чувства, так и желания; как собственное тело, так и все врождённые инстинкты. Причём сделать всё это в самые кратчайшие сроки, если он действительно хочет выжить и понять устройство окружавшего его мира.

В любом случае, он здесь долго не протянет. А он не для того терпел все эти долгие месяцы унижений с безвозвратной потерей прошлой жизни, чтобы сдохнуть по прихоти какой-то избалованной девчонки или её папаши-садиста в течении ближайшей недели. Ну, уж нет. Такого удовольствия он им не предоставит!

* * *

«Нет! Пожалуйста! Не надо! Отпустите!» – пронзительный женский визг, от которого стынет кровь в жилах и останавливается через каждый удар сердце.

«Что делать с этой сучкой? На вид слишком старовата и, скорей всего, уже давно не девственница.»

Тогда он не понимал, о чём говорили эти люди. Охотники в чёрных костюмах с глухими масками-шлемами на лицах и непробиваемыми щитками-латами по всему телу. Они спустились с неба на жутких летающих штуках из чёрного металла, который мог сливаться с небом, маскируясь во время полёта. Сотни, а может и тысячи демонов с оружием, способного разорвать любого человека или животного на мириады кровавых кусочков и даже снести за раз целую стену каменного строения. И они не прошли мимо ни одного здания или отдельной фермы немаленького поселения, ворвавшись вскоре и в их дом. Стариков и ничем не выделявшихся жителей они убивали сразу, прямо на месте и без разбору. Детей, крепких парней и сильных мужчин заковывали в парализующие ошейники и кандалы. Меньше всего везло женщинам.

«Мордашка вроде ничего так. Проверь на всякий случай, вдруг ещё каким-то чудом не тронута.»

«Смеёшься. Чтоб такую и не успели к такому сроку объездить?»

Он и сейчас не поймёт, почему её назвали старой, ведь ей только недавно исполнилось восемнадцать. Но, похоже, у этих монстров на этот счёт имелись собственные возрастные критерии.

«Как я и сказал, наша девочка уже давно не девочка. Ещё и на третьем сроке беременности.»

«Тогда в утиль. Возиться с ней, пока будет на сносях – едва ли кто на такое пойдёт. А там ещё неизвестно, как пройдут роды и какой с них вообще будет толк.»