Дикарь

— Не мешайте мне вызывать такси! Я уже почти справилась. И ещё — любительские чемпионаты мира по бальным танцам проходят по осени, — перевожу дыхание, — если хотите, я, когда протрезвею, обязательно для вас прогуглю. Запишу вас обоих. А теперь чао-какао! Мне нужно вызвать такси.

— Барби, ты вызываешь такси по калькулятору! — суровый мужской голос.

— Не неси чушь! Зачем ты вообще выперся на улицу?

— Пей и дыши! — Снова суёт мне бутылку.

Толкаю. Присмотревшись, понимаю, что коннозаводчик прав.

Охренеть! И вправду калькулятор.

Хватаю воздух ртом. Ещё один вдох и происходящий вслед за ним выдох. Несмотря на состояние, я всё ещё гордая и независимая. Закрываю глаза. Чуть отхожу, упав на бетонный бортик, усаживаюсь поудобнее. Холод делает своё дело. Постепенно возвращается реальность. Правда, она всё равно мутная.

— Куртку застегни. Воспаление лёгких получишь.

Ух ты, я в куртке! Уже хорошо! Прижав сумку к себе, продолжаю демонстрировать дыхательное выражение полного безразличия.

— Я думал, у моей жены был ужасный характер. Но ты — это нечто. Пей воду! Плохо будет. Если не умеешь пить, зачем этим заниматься в людных местах? Опять хочешь оказаться в чужой машине? Среди голодных мужиков?

Игнорирую.

— Даниил, я предлагаю вызвать ей такси и продолжить наш вечер, — «заботится» обо мне Аллочка.

Медленно киваю, улыбаясь.

— Дама дело говорит, Даниил. Поддерживаю! Идите уже. В сад! Все в сад! То есть в бар!

Глава 22

Глава 22

Зевнув, чувствую, что всё вокруг становится намного чётче. Нащупываю нужную кнопку. Открываю окно, впуская в салон холодный свежий воздух. Ещё немного трезвею.

Думаю, что я в такси, но, во-первых, я никогда не сажусь на переднее сиденье. А во-вторых, почему тогда за рулем дикарь? Ладно, всё не совсем так. Я помню, что он не пил и затолкал меня в свою машину.

— Ты устроился водителем такси, Михайлов? Правильно. Свободный график, и в большинстве случаев ты сам сможешь решать, когда заступить на смену, распределишь продолжительность рабочего времени. Новые знакомства опять же. Молодец!

— И часто с тобой такое? — имеет в виду моё состояние.

Моргнув, опускаю зеркальце, вытираю тушь под глазами.

— Так, чтобы звонить по калькулятору? В первый раз.

— Нужно себя контролировать, Барби!

— А если я тебе скажу, что у меня низкая выработка печёночного фермента? И его небольшое количество, — ещё раз зеваю, — не способно ней… нейтрализовать поступивший алкоголь?

— Это правда? — прищуривается.

— Нет, — смеюсь.

А он не веселится, поворачивает голову и смотрит на меня мрачно и осуждающе.

— Я и не говорю, Михайлов, что мне есть чем гордиться. Это же только ты у нас абсолютно безгрешен. И никогда не ошибаешься. Извини, сама не знаю, как это вышло. Нервы, стрессы, усталость, радость от нашедшейся пары серёжек. Умиление вашей с Алкой парой, опять же. Всё как-то сразу навалилось.

— Я тоже ошибаюсь, — ещё один суровый тёмный взгляд. — Моя первая жена тому подтверждение.

— Ты сказал первая? Была вторая?!

Мотнув головой, он тянется к бардачку и бросает мне на колени мятные леденцы и бутылку воды.

— Я оговорился! — Не поворачиваясь ко мне, ведёт машину одной рукой.

— Вот это оговорка по Фрейду, Михайлов. Смотри, не накаркай, Алка вон всеми руками и ногами за! Кстати, где она? — Оборачиваюсь, будто она может быть на заднем сиденье. — Неужели она так легко отпустила тебя со мной? Где моё расцарапанное лицо? — Чуть приподнимаю подол юбки. — Надо же. Даже колготки целые. И куда ты меня везёшь?

— Куда надо! — вздыхает Михайлов.

Пью воду, едва сдерживая раздражение. Нашла у кого спросить.

— Я не хочу в подвал, и на холодный металл у меня аллергия, так что от наручников руки покраснеют и покроются прыщами.

— Ни в какой подвал я тебя не везу, Забава. И даже не хочу знать, как ты узнала про эту свою аллергию, — опять сурово и монотонно. — Я везу тебя мыться и спать.

— И откуда, интересно, тебе известен мой адрес? Опять связи? Ты прям Джеймс Бонд. Не спрятаться от тебя и не скрыться.

Дикарь медленно поворачивается:

— Рассмотрел квитанцию услуг ЖКХ из твоей сумки. Она выпала, пока ты запихивала калькулятор.

Нахмурившись, напрягаю полупротрезвевшие мозги. Точно. Достала её из ящика и сунула в сумку, когда спешила на работу.

— Не тошнит?

Отрицательно киваю и запрокидываю голову. Какое-то время мы едем молча. Становится прохладно. Я всё больше трезвею. К тому же начинается мокрый снег, и он неприятно бьёт по лицу. Поэтому закрываю окно. Зачем-то вожу пальцами по стеклу и рассматриваю улицу.

— Притормози на остановке, пожалуйста, дальше сама дойду. Спасибо, что подвёз.

Так же я просила старосту Семёна. Не хочу, чтобы дикарь подвозил меня к дому и потом возникла какая-то двусмысленная ситуация, при которой он потащится провожать меня на этаж. Не надо!

Но Михайлов не обращает внимания на мои слова и заворачивает на дорогу, ведущую во двор.

Закатываю глаза — кто бы сомневался! Хоть бы раз в жизни он меня послушался.

— Не мешай мужчине делать так, как нужно.

Пью ещё немного воды.

— Знал бы, чем вечер кончится, выволок бы тебя из бара силой.

— И в сугроб.