Дикарь

— Здравствуйте. Действительно, неожиданно.

— Вот так судьба свела. Дела твои как? Нашла работу?

— Да, всё хорошо.

— Замечательно!

Документы по работе лежат у меня на коленях. Жалею, что не спрятала их в папку, ибо Елизавета суёт в них нос, читая название.

— Социальная служба? Правда? Ну и работу ты себе нашла, Забава.

Скривив хорошенький носик, она брезгливо отворачивается, какое-то время загадочно смотрит вдаль.

На ней тонкая белоснежная шубка, она без головного убора, по плечам рассыпаны длинные волосы. Я в шапке, натянутой до носа, и в чёрном, немарком пуховике.

— Впрочем, я всё равно за тебя рада. Главное, что работа есть. А я так и не получила подпись. Представляешь?

— Сочувствую.

Я не хочу говорить с ней о Михайлове. Я бы вообще предпочла забыть его. Единственное, что меня вводит в ступор, — это флешка. Не хочу я к нему ехать, как будто навязываться и спрашивать насчёт подброшенного мне информационного носителя.

А Елизавета царственно вздыхает.

— Я уже и сама туда каталась и ещё одну девушку послала, толку нет.

У дикаря была ещё одна гостья? От этого неожиданно горько во рту. Мне не нравится сама мысль, что он кого-то так же, как меня, хватал, лапал, обнимал, возил вверх ногами на лошади, кидал попой в снег. Дикарь был в городе, когда в деревне была бывшая, но что же случилось с приездом новенькой соискательницы подписи?

Не моё дело, но я непроизвольно ревную.

Начинаю сгибать и разгибать уголок документов. Как же ужасно, наверное, встречаться с подобным мужчиной, только и успевай баб от него отгонять.

— И у новенькой ничего не вышло? — прочищаю горло.

— Нет. Она переночевала у него в доме, а утром он проводил её на автобус.

Переночевала? Она ему отдалась, или как? Он, естественно, согласился. У них всё было так же страстно! Там же нет женщин свободных. Конечно, всё было! Просто она нормальная, а не такая, как я. Не должна я его ревновать. Не имею права!

Молчу, но внутри буря! Значит, меня он жопой в снег, на съедение волкам, а ей постелил в лучшей спальне для гостей. Может, ещё чаем поил? С плюшками?

Приду домой и утоплю флешку в унитазе. Но предварительно расшифрую всё то, что там сохранено. Как-то же люди становятся хакерами? И я стану! Наверняка есть какие-то пособия для взлома информационных систем, вымогательства, кражи данных… Научусь! Всё прочту и буду дикаря заставлять голышом по снегу бегать, чтобы я не выдавала его тайны.

— Знаешь, как мы расстались? — неожиданно резко тянет на откровения Елизавету.

— Нет.

И, честно говоря, не хочу знать. Но бывшую уже не остановить:

— Мне его любовница позвонила и попросила Даниила ей отдать.

Нахмурившись, стараюсь не выдавать своего удивления.

Это что-то новенькое.

В любом случае это их дела. Мне-то что?

— И я такая, — продолжает Елизавета. — Да-да. Конечно! Забирай. Без проблем. Только я предварительно упомянула все его болячки и что после результатов анализов нам с Михайловым в больнице даже в ЭКО отказали! Бесполезно, говорили нам врачи, размножать его живчиков, дохлые они. Я сообщила его любовнице, что красавец проживает на моей территории, а «Лошадиный остров», которым он так гордится, и дом в лесу — всё это давно отдано под залог. Что он обычный работяга, который взял кредит, чтобы купить себе айфон. А квартира в центре куплена на мои деньги. И его доходов едва хватает, чтобы погасить эти займы и кредиты. И после всего рассказанного девушка как-то сникла, затихла, извинилась передо мной и положила трубку. Я собрала мешок с его поношенными трусами и джинсами и вручила ему, выпроводив в деревню. Обратно, откуда он родом. И ты знаешь, Забавушка, у меня будто бы второе дыхание открылось. И так легко стало на душе, спокойно. Только вот жаль, что потратила я на него столько лет и думала, что смогу изменить человека. А люди, они не меняются, по сути. Вот я ему сегодня звонила в очередной раз насчёт подписи, просила: отдай то, что тебе не принадлежит. А он выслушал и трубку повесил. Ну если ты не хотел разговаривать, зачем отвечал на звонок? Дурак!

— Ваша очередь, — в ступоре киваю на талончик в её руке.

— Будь здорова, Забава, удачи на работе, только сильно не переусердствуй.

Встает, отходит. А я смотрю на блестящий, переливающийся мех на её спине и понимаю, что всё это время не дышала и хлопала ресницами как дура.

Врёт Елизавета, что ли, не пойму? Или он врёт? Или Степановна? Или обманывают все сразу?

Я в этой истории так запуталась, что вообще ничего не понимаю уже. Случайно столкнулись с его бывшей в банке, а она такое на меня вывалила.

Степановна же её бабушка и не выносит Елизавету за что-то. Но если это дикарь загулял, то почему Степановна тогда не любит именно Елизавету? По уму она должна не любить Даниила. И, если он загулял, почему бы ему не подписать документы?

Ой, ну их всех к чёрту! Кредиты, залоги, займы… Не похож Михайлов на человека, сильно нуждающегося в деньгах.

Ладно, в любом случае меня это всё не касается. И пусть он снится мне ночами. Пусть перед глазами стоит его образ с топором в руке. Всё равно надо как можно скорее забыть это всё. Как страшный сон.

Глава 25