Дикарь

Достал, сил нет. Впрочем, ответить на очередное хамство я не успеваю, дикарь пугает меня. Рванув с места, толкает на снег и валится сверху. Лицом к лицу. И я смотрю на него, полуприкрыв глаза, едва сдерживая рвущее глотку дыхание.

А он грубым движением огромных лап заставляет меня повернуть голову, чтобы я успела увидеть, как с веток одна за одной, будто мы на полосе препятствий с частоколом и лезвиями, падают сосульки. Обледеневшая жидкость в виде заострённой палочки со свистом втыкается в сугроб возле моего бока.

— Надо было дать им воткнуться в тебя.

Опасливо вздрогнув, возвращаюсь к его лицу. Мы продолжаем друг на друга смотреть. И это совершенно неправильно, потому что нельзя ненавидеть и впитывать чей-то образ так тщательно. Это несопоставимые вещи. Однако тяжесть его тела неожиданно трогает тайные струны, пробуждая животные инстинкты.

Это как некоторым женщинам доставляет удовольствие, когда их таскают за волосы, так и тут... Мне неосознанно нравится быть придавленной этим грубым скотиной. Но я скорее отгрызу себе руку, чем он узнает о том, как от его веса неожиданно сильно ноет грудь и по немыслимой причине опаляет жаром низ живота. Становится влажно между бёдер. С ума сойти. Убила бы. Он сильный зверь, а я беззащитная крошка. И я не выношу его близости. Немыслимо грязные ассоциации и нехватка кислорода делают своё дело, я позорно завожусь с полуоборота, лёжа под ним. Тем не менее эта мерзкая тайна уйдёт со мной в могилу! Ни за что и никогда!

— Слезьте с меня, Даниил Александрович. — Стараюсь отодвинуть лицо как можно дальше, чтобы оказаться от него на расстоянии.

Он медленно повинуется. Продолжая цеплять меня тёмным, беспощадным взглядом.

— У тебя глаза блестят, чужачка, как у течной кошки. Держи себя в руках. Говорил же уже — даже не рассчитывай.

Сжимая зубы, мечтаю послать его на хрен. Но тогда он точно ничего не подпишет.

Дикарь возвращается к своим чуркам и топору, периодически окидывая меня взглядом, и усмехается, будто прочёл мысли и разгадал самую сокровенную тайну.

Даже встать не помог, руки не подал, приходится самой из сугроба выкарабкиваться. Сижу в снегу и язык не поворачивается этого гада за спасение благодарить. Вот другому бы сказала «спасибо», ещё и пожелала бы здоровья. А дикарю в самый раз фак показать за то, что выводит меня из равновесия во всех смыслах сразу.

— Тебе нужно поторопиться, чужачка. Автобус у нас приезжает раз в неделю. Вот сегодня в четыре тот самый рейс. — Удар, щелчок, и поленья разлетаются, тяжёлое мужское дыхание — и новый удар.

Степановна охает и качает головой, словно я такую глупость совершила, когда под деревом стояла, почти как перед идущим на скорости поездом рельсы перебегала. Откуда я знала, что у них березы-убийцы кругом растут?

Собираясь встать, пытаюсь собраться с мыслями, но в этот момент во дворе появляется незнакомый молодой мужчина, он перепрыгивает забор. Здоровается с дикарем за руку, отдает Степановне пакет и спешит ко мне.

Открыв рот, продолжаю греть свой сугроб. Я как рожь, высеваемая и прорастающая осенью, но при этом зимующая под снегом.

— Здравствуйте. Меня Семён зовут, — любезно. — Что же вы в снегу-то сидите? Вставайте скорее, опять замёрзнете. Я вчера вас видел ночью. У нас со Степановной дома соседние, — подаёт руку, помогает, улыбается. — Но подумал, неловко это, решил через забор перемахнуть к себе. Дабы вас не стеснять.

Дикарь молчит, только смотрит на всё это искоса. Рубит дальше.

— Познакомьтесь, это Семён — главный человек в деревне. Он наш староста. Вот почему я говорила про шестерых покорённых тобой мужчин, он тебя как в окно увидел, так строго-настрого мне приказал приютить, вот у меня выбора-то и не осталось, — смеётся Степановна. — Про таких, как наш Семён, говорят: человек на своём месте. Он в должности старосты уже четвёртый год. Мужики отсюда бегут, а он наоборот — старается.

— Ну полно, Степановна, не шутите так, нашей гостье неудобно, — добродушно улыбается мне розовощёкий блондин, судя по выбивающимся из-под шерстяной шапки светлым прядям.

Он тоже крупный, тоже высокий, широкоплечий. Местный староста напоминает Кристофа из детского забугорного мультфильма про холодное сердце.

— Мы нашего Семёна очень уважаем и кандидатуру активного и инициативного молодого мужчины на роль местного управленца выдвинули без долгих раздумий. Оно и понятно, ведь Семён местный. Он здесь родился и работает.

— Ну захвалила прям, Степановна. Свою главную задачу вижу в решении житейских проблем сельчан, — отмечает староста, глядя на меня добрыми, открытыми голубыми глазами.

Стук топора продолжается. А Степановна всё хвалит Семёна. Оно и понятно почему. С виду хороший человек, не то что некоторые.