Дикарь

С этажа выше кто-то спускается. Узнаю тяжёлый шаг и хриплое, злое дыхание. Меня охватывают такие сильные чувства, что ноги слегка подкашиваются.

— Дарю цветы, приглашаю на ужин, соскучился, — вздохнув, скороговоркой выдаёт дикарь и, привалившись к стене, скрещивает руки на груди.

Меня разбирает смех. Вот это он напрягся. Обалдеть!

— Нравится, Барби? Если сейчас снова скажешь про похороны, то я... — Опять тяжелый грудной хрип.

— Ну ничего-ничего, Данила, — сжимаю губы, едва сдерживаясь, — симпатично, — игриво смотрю этому хмурому типу в глаза, а сама хочу прыгать от счастья.

Он пришёл ко мне. Он помог мне с оплатой. Он подарил мне миллион алых роз. Он приглашает меня на ужин!

— Симпатично?! — грозно приподнимает чернявую бровь и смотрит так, будто я у него последний кусок мяса стащила, а он голоден как волк. — То есть этого тоже мало, Забава, чтобы получить твою благосклонность?

— Ага, маловато будет, нужна ещё серенада! И стихи собственного сочинения. И мог бы быть ресторан!

Чёрные глаза прожигают меня насквозь.

— Дверь открывай, помогу цветы занести. Надеюсь, у тебя нет аллергии.

Ясно, петь он не планирует. Ну и ладно. Послушно вставляю ключ в замок. Открываю дверь. Он тут же берётся за работу и методично расставляет вазы в моём коридоре. Теперь моя квартира похожа на гримёрку оперной певицы.

Снимаю пальто, вешаю в шкаф, прохожу чуть вперёд. Планирую тему разговора. Думаю о том, что будет дальше. А затем вскрикиваю, почувствовав, как дикарь своей массивной жёсткой ладонью сгребает мою плотную юбку и жмёт мой зад. Безо всяких там сю-сю, ля-ля этот гад просто нагло массирует ягодицы!

Я даже не разулась!

— Данила! Ты что творишь?

Шлепок по заду. Рывок — и по ногам расползаются порванные им колготки.

— Я скучал по ней, — шипит голосом голодного маньяка Михайлов, признаваясь в любви моей пухлой пятой точке.

А я не знаю: то ли плакать, то ли смеяться. И, пока я размышляю над тем, что мне делать, дикаря уже не остановить. Он подталкивает меня на кухню. В привычно грубой форме заставляя упереться руками в обеденный стол. Какая-то ненормальнаая страсть у него к кухонной мебели.

Тут же находит трусики и гладит меня там. Бормочу что-то о том, что мы ещё не помирились и вообще непонятно, что у нас и как, даже не поговорили, но тело мгновенно отвечает, ибо тоже скучало.

Я пытаюсь вступить в диалог, но Данила, заметивший влажность, уже достаёт член. Я трепыхаюсь, выступаю, спорю, а он уже приспустил трусики и водит головкой по моим нижним губам. Сильные, грубые руки держат меня за талию. Продолжаю сопротивление. Но у Михайлова своя программа и, схватив меня за волосы, Данила врывается в моё, чего уж там, вполне себе жаждущее его тело, по самые яйца.

Кошмар какой, я тряпка! Я слабохарактерная озабоченная давалка, но… О да! Твою мать, да и ещё раз да! Боже, как же мне так этого не хватало!

Мой бешеный, грубый дикарь трахает меня сзади, а я не могу себя остановить, достигаю какого-то молниеносно быстрого оргазма.

Это просто жу-у-ух — и всё! А он понимает, ржёт и не щадит меня ни капельки. Продолжает таранить, дёргая на себя!

Как и стол Степановны, мой ходит ходуном. А ещё меня беспокоят звенящие на подставке чашки. Этот чайный сервиз мне подарила мама, и, если дикарь его грохнет, я его прибью. Ну как прибью? Ещё пару раз кончу и тогда уже точно.

Пьяную и разомлевшую, он сгребает меня со стола и поворачивает к себе лицом. Целует в губы. Смотрит так, будто к чему-то готовится. Я даже волнуюсь за него, потому что скулы ходят ходуном и на лбу дуется венка.

— Я тебя, — глоток воздуха, осмотр комнаты, и снова глаза в глаза, — люблю, Барби!

Открываю рот, чтобы поругаться. Высказать колкое замечание — не каждый день слышишь такое от человека, от которого двух слов не допросишься, но получается нечто другое. Оно само вылетает, я не виновата и стараюсь поймать слова обратно, но, конечно же, ничего у меня не выходит.

— Я и тебя, Данила, тоже люблю!

— Мне без тебя плохо, — перебивает меня дикарь, и мои брови сами собой лезут на лоб.

— И мне! — опять рот, я не планировала.

— Тогда на хрена мы это делаем? Вот это всё?! Мы должны быть вместе!

— Просто ты не хочешь нормально…

Затыкает рот поцелуем. А у меня внутри аж взрывы петард, фейерверки, ламбада и маскарад в Венеции. А ещё мне бы вернуть назад то, что он из меня вытащил, потому что, пока мы разговариваем, он так сладко тычет своим инструментом мне между ног. Но хочется больше, хочется внутрь… Точно озабоченная.

— Переедешь ко мне? — поддаёт ещё сильнее парку Данила, и я практически теряю сознание.

Опять хотела поругаться, рассказать, что вообще-то у меня свои планы и долги, и социальная служба, но, когда он такой болтливый, огромный, сильный и без штанов на моей кухне, я могу только облизывать губы, таять и соглашаться на всё подряд:

— Да!

Деревня — так деревня! Лошади — так лошади! Картошка, сено, колорадские жуки… Опять же насчёт Василия можно будет договориться.

— Тогда запрыгивай, я отнесу тебя в спальню. — Подхватывает под зад и идёт со мной на руках в названную комнату.