Дикарь

— Нет, всё в порядке. Я сейчас вернусь.

— Я пойду с тобой, — повторил Джек, не желая отпускать её одну под завывающий ветер.

Он быстро надел пальто и ботинки, распахнул дверь и прищурился от злого, ледяного ветра, обжигающего лицо. В ледяной буре очень легко заблудиться. Один неверный шаг или поворот — и вдруг ты уже не знаешь, где находишься, и видишь дерево прямо перед собой, только когда на него натыкаешься.

Джек заслонял собой Харпер от ветра, пока они шли наугад к тому месту, где стоял грузовик. И только оказавшись на расстоянии вытянутой руки, смогли его разглядеть.

Однажды Джек заблудился в подобной ледяной буре. Помниться, он присел на корточки рядом с Щенком и чуть было... Он отогнал от себя эти воспоминания. Не хотел сейчас об этом думать.

Харпер, наклонив голову, обошла Джека. Ветер задул сильнее, порывистее, сорвал капюшон с её головы и разметал волосы. Харпер рассмеялась — но смех был высокий, как у испуганной птицы, — и забралась в грузовик. Джек последовал за ней и захлопнул дверцу, спасаясь от яростного ветра, который колотил по грузовику, пробираясь в щели, изо всех сил стараясь добраться до них. Шум ветра немного стих, хотя грузовик трясло, а дом был невидим за лобовым стеклом.

— Боже мой, — сказала Харпер, откидывая назад волосы. В них, словно драгоценные камни, сверкали в слабом свете, исходящем от телефона, который Харпер снова достала из кармана, кристаллики льда.

Она грустно вздохнула, затем подняла телефон и начала водить им из стороны в сторону.

— Блин, черт… ах. Дерьмо!

Она делала это ещё с минуту и, наконец, опустила руки.

— Телефон не ловит сигнал. Никак. — Она повернулась к Джеку. — Не думаю, что мне стоит садиться за руль. Я, скорее всего, врежусь в дерево, пытаясь добраться до дороги, или съеду в обрывы по обочинам. Я просто подожду здесь. Уверена, буря скоро утихнет. — Харпер посмотрела на Джека широко раскрытыми глазами, словно, ожидая, что он скажет.

Он нахмурился. Неужели она пытается убежать от него? Неужели она хочет сидеть в своем холодном грузовике, а не с ним?

— Зачем тебе мерзнуть здесь, когда внутри тепло?

— Я просто ненавижу появляться у тебя на пороге и заставлять тебя проводить время со мной.

«Заставлять его? Я больше и сильнее. Она не может заставить меня сделать что-либо. Я мог бы раздавить её, если бы захотел».

Джек нахмурился. Он не понимал, когда она говорила что-то подобное: слова, в которых не было смысла. Джек не знал, что и ответить.

— Если бы я не хотел, чтобы ты осталась, я бы попросил тебя уйти.

Харпер сделала глубокий вдох, который был прерван шумом очередного мощного порыва ветра снаружи.

— Я пыталась быть вежливой. — Она покачала головой и беспомощно вздохнула. — Я думаю, говорить вежливо — это чуть ли не отдельный язык, не так ли? — Она перевела дыхание. — По сути, довольно глупый.

Джек задумался.

— Значит, быть вежливым — это сказать то, чего ты не имеешь в виду, чтобы другой человек сказал именно то, что ты имела в виду?

Харпер рассмеялась. Мягко, как Джеку нравилось.

— В общем и целом, да. — Она повернулась к нему. — Итак, Джек, я бы хотела пойти внутрь и согреться, а не сидеть в одиночестве в своем холодном грузовике. Тебя это устраивает?

— Я уже сказал, что да.

Она снова рассмеялась.

— Да. Точно. Ты так и сказал. Спасибо. Давай тогда вернёмся в дом.

Глава двадцать восьмая

Наши дни

― Миссис Крэнли?

― Да. Кто говорит?

У женщины на другом конце провода был необычно низкий, слегка дребезжащий голос.

«Заядлый курильщик», ― догадался Марк.

― Здравствуйте, мэм. Вас беспокоит агент Марк Галлахер. Я работаю в Министерстве юстиции Монтаны.

Последовала короткая пауза и какое-то шуршание, а затем миссис Крэнли спросила:

― Что случилось?

― Мэм, мне очень жаль сообщать, но ваш брат был найден мёртвым.

Ещё одна пауза, на этот раз более долгая.

― Исаак?

― Да, мэм.

― Он оставил мне что-нибудь в своём завещании?

Это было неожиданно, и на мгновение Марк совершенно растерялся.

― Дело в том, мэм, что у Исаака нет завещания. Но согласно некоторым документам, вы являетесь его ближайшим родственником.

― Значит, так оно и есть.

 Марк услышал какое-то шуршание, а затем приглушённый голос миссис Крэнли, кричащей кому-то на заднем плане:

― Лестер, Исаак умер и не оставил завещания. Я ― его ближайший родственник.

― Когда вы в последний раз разговаривали с Исааком, миссис Крэнли?

― Можете называть меня Жоржетта. И, эх… примерно, двенадцать лет назад на похоронах нашего отца. Мы с Исааком не очень-то ладили. Думаю, теперь это не имеет значения. Но, по правде говоря, он был тем ещё мерзавцем.

Марк прочистил горло. Очевидно, для этой женщины не было проблемой плохо отзываться об умерших. Но, с другой стороны, это значительно облегчало его работу.

― Что вы имеете в виду, мэм? Эм… Жоржетта?

Марк услышал глубокий вдох, как будто женщина только что закурила сигарету.