Дикарь

Я влез в сапоги и надел шляпу, пока Джесси подталкивала мула поближе.

— Посмотри, что я нашла, — позвала она.

— Что нам в нем проку, раз он хромой? — поинтересовался я.

— Я не собираюсь на нем ехать, — отвечала она, — старичок обеспечит нас мясом на целую неделю.

— Ты хочешь съесть его?

— В любом случае, надо избавить его от страданий. А бросать его как падаль смысла нет.

Против этого возражений у меня не нашлось.

Мы поставили его неподалеку от кромки воды. Затем Джесси выстрелила ему в голову. Я был рад, что она не попросила об этом меня. Я проделывал это с людьми, но все они намеревались убить меня или моих друзей. Этот мул не сделал мне ничего плохого. Мне было жаль его. Судя по виду Джесси, она тоже была не в восторге от того, что мула пришлось застрелить.

Отложив винтовку, она принялась закатывать рукава.

— А ты иди и разведи огонь.

Она вытащила свой нож из сапога и встала на колени рядом с тушей.

Я поспешил уйти, радуясь такой возможности. Вместо того, чтобы собирать крохи дерева в округе, я частично разломал повозку. Кисет немца вместе со спичками был у Джесси. Однако руки у нее были до локтей измазаны кровью, так что я извлек спички из седельной сумки. Там же я обнаружил большой нож Снукера и при помощи него нащипал лучины на растопку.

Я сложил дерево в опрятную кучку и поджег его. Идея кушать мула меня не очень радовала. Но мясо есть мясо. Глядя на то, как пламя разгоралось, я вспомнил, как генерал Форрест рассказывал мне, что апачи больше склонны есть лошадей, нежели ездить на них. Они и мулами не брезгуют. Однако, если верить ему, они совсем не едят крыс. Иногда он называл апачей «кишкожуями». Это характеризует их пристрастия в еде не с лучшей стороны, но я полагал, что уж завсегда лучше съем мула, чем крысу.

Размышляя об апачах, я внезапно припомнил их уловку насчет использования лошадиных кишок для хранения воды.

Наводнение унесло наш бурдюк.

Мы не сможем уйти от ручья, если не найдем способа нести воду с собой. Течет он с севера на юг, так что движение вдоль него не сделает нас ближе к Тусону ни на шаг.

Можно отправиться вверх по течению, найти дорогу и ждать путников. Рано или поздно, кто-нибудь да проедет мимо. Тогда нам надо будет одолжить, купить или украсть подходящую емкость.

Выглядела эта затея очень сложно и рискованно. Перспективнее будет воспользоваться внутренностями мула. Я подобрал нож и пошел туда, где Джесси была занята разделкой. Она уже отрезала нам по стейку от бока мула, а сейчас вырезала длинные тонкие полосы из бедра.

— Это мы съедим сегодня, — сказала она, проткнув один из стейков, — а остальное завялим. — Она покивала, крайне довольная собой. На лбу красовалось кровавое пятно. Я подумал, что она провела рукой, когда у нее зачесалось лицо.

Не слишком горя желанием приступать к задуманному, я помог ей вырезать еще несколько полос мяса.

Когда у нас скопилась их целая куча, мы отнесли мясо к огню. Выломав из повозки доску, мы раскололи ее на несколько длинных реек и сделали из них что-то вроде перекладины. Установив эту конструкцию над костром, мы развесили полосы мяса высоко над огнем, чтобы дать им прокоптиться.

Вернувшись к ручью, мы ополоснулись. Джесси, похоже, не замечала пятна на лбу, так что я намочил подол своей рубашки и вытер ей лицо.

Глядя мне в глаза, она подняла мокрую руку и пригладила мне волосы на лбу. Затем она обвила мою шею, притянула меня к себе и поцеловала в щеку. Лицо у меня запылало. Внутри я весь обмяк.

У меня мелькнула дерзкая мысль взять ее на руки и поцеловать в губы, но в этот момент она сделала шаг назад и произнесла:

— Думается, нам лучше сплавить его вниз, пока он, так сказать, не перезрел.

Мозги у меня по-прежнему ходили ходуном. Я молча глазел на нее.

Она выставила бедро, склонила голову набок и внимательно меня изучала. Лицо она нахмурила, но по глазам было видно, что она приятно удивлена, а не рассержена.

— Что с тобой случилось?

— Ничего не случилось.

— Тебя никогда не целовали?

— Ты — нет.

— Ладно, надеюсь, день тебе это не испортит. Пошли, давай сплавим мула к немцу. А потом пожарим стейки и…

— Я бы лучше сначала поел. Да и руки мы уже вымыли.

— Дел на минуту, и мы избавимся от дохлятины.

— Боюсь, есть очень грязная работенка, которую надо сделать, пока мул в нашем распоряжении. Есть мнение, что от нее аппетит у меня пропадет.

— Ты о чем?

— Мы можем сделать емкость для воды из его кишок.

Она смотрела на меня, улыбаясь.

— Звучит тошно, не спорю, но если мы отмоем кишки как следует…

— С чего вообще тебе взбрела в голову такая мысль?

— Генерал однажды рассказывал.

— Твой конь?!

— Ну конечно нет. Генерал Мэтью Форрест, ветеран войн с индейцами. Такой хитростью пользуются апачи.

— Эх, жаль мне это в голову не пришло.

Она была полна сюрпризов.

— Думаешь, это хорошая идея? — спросил я.

— Это шикарно, вот что я думаю. Но ты прав. Нам стоит поесть, прежде чем усядемся ковыряться в кишках.

Порешив на этом, мы направились к огню. Полоски над огнем уже немного подкоптились. Капли мясного сока падали в огонь с шипением и треском. Мул там или нет, но мой рот наполнился слюной.