Дикарь

Тётя Валя казалась мне куда более спокойной, чем я: уверенные движения, мимолетные улыбки. Я же уже начала ощущать, что у меня от нервного напряжения дрожат кончики пальцев.

— Включи эту коробку, — старушка кивнула в сторону телевизора, что стоял на холодильнике. — Там сериал мой скоро начаться должен.

Я нашла пульт, включила и практически сразу же попала на выпуск местных новостей. Молодая корреспондентка что-то быстро тараторила в камеру на фоне какого-то покорёженного куска металла.

— Что опять уже приключилось? — спросила тётя Валя, закрывая предпоследнюю банку с помидорами.

— Не знаю, — я сделала громче и ощутила неприятную тревогу в груди.

Корреспондентка рассказывала об крупной аварии, что произошла на окраине города. От машины почти ничего не осталось. Уже работали врачи и полиция. Девушка еще что-то там болтала, а я, будто одержимая начала всматриваться в покорёженную машину с трудом, но улавливая знакомые черты. Верить не хотелось. Это уж как-то совсем нереально, пока один из полицейских не назвал марку машины. Тётя Валя медленно села на стул, внимательно слушая репортаж. Сердце отдалось болезным толчком в грудной клетке, что-то под рёбрами начинало ныть.

Потом мелькнул замыленный кадр, где на носилках уносили труп. Личность пока не опознана. Камера приблизила и на экране телевизора мелькнул грязный красный галстук, что валялся на асфальте.

Мало ли у кого еще может быть галстук кроваво-красного цвета?! Будто это такая редкая вещь. Но меня это уже слабо успокаивало. Потом снова мелькнуло лицо полицейского, который выдвинул предположение, что в машине был один из крупных бизнесменов нашего города. Мне вдруг уши захотелось руками зажать, чтобы ничего не слышать. Но имя Дикаря уже было озвучено. Звон перекрыл шум телевизора. Ноги молниеносно налились слабостью, я грохнулась на стул, не веря тому, что секунду назад услышала. Такое жуткое оцепенение резко накатило, блокируя мысли и способность дышать. Горло стянуло, будто перед рвотой.

— Пашенька? — сдавленно спросила тётя Валя.

Я сглотнула и мне так трудно это далось, будто камень заставили проглотить. А потом… Потом я вскрикнула как раненное существо и закрыла лицо руками, обезумев от давящей боли, что загорелась в груди, расползаясь по животу, вдоль позвоночника, омывая плечи и облизывая пальцы на ногах.

Дикарь мертв. Противоестественная мысль, что билась у меня в голове, пытаясь выпрыгнуть на свободу. Мне стало страшно снова проговорить это про себя. А еще страшней было посмотреть на тётю Валю.

Девятнадцать

Наступил момент отрицания. Внутри всё резко сжалось, а затем, будто оборвалось и замерло. Этого не может быть. Я зажала рот руками, не позволяя ненормальному крику вырваться из горла. Это неправда! Еще ничего неизвестно. И потом, такой кошмар может произойти с кем-угодно, но только не со мной, не с нами.

Я принялась яростно оттирать слёзы с щек, будто они были налипшей грязью. По ящику началась реклама. Веселая и счастливая семейка дружно демонстрировала какой-то супер-пупер новый йогурт с кусочками тропических фруктов. Я вдруг улыбнулась и сто процентов со стороны моя эта улыбка больше напоминала дикий оскал. Только про смерть человека говорили, а теперь весёленькую рекламу крутят. Насколько же всё в мире относительно!

— Тёть Валь, — выдохнув, обратилась я и повернулась лицом к старушке, ища в ней поддержку и подтверждение моей немой догадки, насчет неправдивости сложившейся ситуации.

Тётя Валя была очень бледная. Она несколько секунд просто смотрела перед собой, не моргая, а потом подняла на меня свой бесконечно уставший взгляд.

— Нужно срочно позвонить Владу, — каким-то тихим, не выражающим никаких эмоций голосом, проговорила старушка.

— Секунду, — я резко вскочила со стула, меня хорошенько шатнуло в сторону, из-за чего я плечом врезалась в холодильник, а потом побежала в гостиную, где лежал телефон тёти Вали.

Принесла. Руки безбожно подрагивали, но смотря на то, насколько спокойно держится тётя Валя, я тоже пыталась успокоиться. Сейчас всё непременно разрешится. Но те жуткие кадры из репортажа продолжали стоять у меня перед глазами, будто испытывая нервную систему на прочность.

Тётя Валя молча взяла телефон, набрала номер, прижала к уху. Я продолжала стоять рядом, уцепившись за край стола. Спокойствие старушки было всего лишь реакцией на произошедшее. Это не твёрдое спокойствие. Это, скорей, шок. Ступор.

Внутренний голос продолжал орать у меня в голове, что всё это ошибка. Паша не мог вот так просто взять и… И… Я зажмурилась, чувствуя, что снова начинает жечь в уголках глаз.

— Влад, — голос тёти Вали дрогнул.

Я не слышала, что отвечал друг Дикаря. В ушах барабанила кровь. Пришлось сесть.

— Хорошо-хорошо. Ждем, — старушка спрятала телефон в кармане халата и потерла кончиками пальцев надбровные дуги.

Тишина. Такая липкая и неприятная, что хотелось удавиться. Меня снова начало потряхивать, выворачивать, выламывать. Нужно было что-то делать, но что?

— Может, вам прилечь лучше? — пробормотала я, спрятав дрожащие ладони в карманы халата.