Дикарь и простушка

– Она довела ее до слез. Я взбесился, поскольку знал, какой гнусный у нее язык. Вот и решил спросить, что она наговорила.

– Ну, насчет гнусного языка мне все понятно, но кого она довела до слез? – прищурившись, прошипел Рэйфел.

– Речь не о вашей сестре, – поспешно отозвался Дункан. – О Сабрине. Сабрина горько плакала. Я старался вытянуть из нее, в чем дело, но ничего не получилось. Она слишком расстроилась, чтобы говорить об этом. Словом, я решил прижать к стенке эту змею и был так зол, что не владел собой. Горничная сказала, что она у себя в спальне. Я решил, что она поднялась туда за чем-то, поскольку час был ранний, гости еще не разошлись спать, а уж если мы поссоримся, внизу крики будут меньше слышны. Мне в голову не пришло, что она уже готовится ко сну.

– Откуда вдруг у меня ужасное предчувствие, что вы застали ее в постели?

– Нет, все было не настолько страшно, хотя приди я чуть позже… Она уже была в сорочке и нижних юбках. Я едва заметил…

Ехидное фырканье Рэйфела заставило Дункана осечься. Помолчав немного, он горячо заверил:

– Клянусь, я был слишком сердит, чтобы обратить на это внимание, и потом, думаешь, ее белье было прозрачным? Как бы не так! Почти ничем не отличается от чертова бального платья! Просто принимать джентльмена в таком виде считается неприличным, вот и все.

– Да, да, дурацкие условности, – нетерпеливо согласился Рэйфел. – Переходите к делу.

– Я пытаюсь объяснить, каким образом скомпрометировал девушку, хотя и близко к ней не подошел.

– О господи, так вот что стряслось?! Вы позволили поймать себя в сети брака только потому, что случайно увидели ее без платья?! Да неужели у вас совсем нет мозгов сообразить, что в этом нет ничего дурного, поскольку вас никто не видел?! Я поверить не в состоянии, что она сумела подцепить вас на крючок с помощью одного из самых старых и известных трюков…

– Может, заткнетесь, хотя бы для того, чтобы дослушать до конца? – перебил Дункан. – Она растерялась не меньше меня и была совершенно подавлена. И хотелось бы ее винить, да не могу.

– О, ни в коем случае не верьте этому! – отмахнулся Рэйфел. – Ну, разумеется, она разыграет возмущение. Не злорадствовать же ей по тому поводу, что вы по-дурацки попались в ее ловушку.

Дункан нахмурился, пытаясь вспомнить, что еще случилось за те несколько минут, которые он провел наедине с Офелией. Он действительно был вне себя, но это было чепухой по сравнению с тем бешенством, которое потом вытолкнуло его из спальни и побудило надраться до беспамятства.

Он колотил в дверь достаточно долго, пока она в полном раздражении не дернула ручку и не прошипела, еще до того как увидела, кто навестил ее в этот час:

– Ну что?

Сначала она удивилась, но тут же встревожилась, что их могут застать. Офелия даже приказала Дункану уйти и закрыла дверь перед самым его носом. А он, идиот, вместо того чтобы понять, что выбрал не лучшее время для сведения счетов, все-таки ворвался в ее комнату. Офелия выглянула за порог, держа перед собой пеньюар, но потом отбросила его, посчитав, что она одна в комнате. Но и тогда до Дункана не дошло, какое непростительное нарушение правил приличий он совершил. Непростительно джентльмену оказаться в комнате вместе с полуодетой дамой! Однако гонимый гневом шотландец потерял способность мыслить здраво и не заметил опасности.

Тем не менее Дункан все-таки понял, что она заблуждается относительно причин его появления. И если он сразу не обратил внимания на то, что она почти раздета, Офелия, в свою очередь, не распознала его дурного настроения.

– Все это могло бы подождать до завтра, – кокетливо упрекнула она, – но я понимаю ваше нетерпение. Только поторопитесь, прежде чем кому-то из девушек, с которыми я делю комнату, не вздумалось лечь спать пораньше. Я даже облегчу вам задачу, сказав, что согласна.

– Ваше согласие или отказ меня не интересуют, – пробурчал Дункан.

Офелия нахмурилась, но все же не пожелала сдаваться:

– Нет? Только не говорите, будто пришли за очередным извинением. Честно говоря, не знаю, что сказать, кроме того, что очень сожалею по поводу нашей первой встречи. Ну вот, я еще раз это повторила. А теперь нельзя ли перейти от примирения к…

– Я желаю узнать, что вы такого наговорили Сабрине и почему довели ее до слез?

– Сабрина?! – воскликнула она с негодованием, словно разъяренная тигрица. – Так вы явились сюда, чтобы допрашивать меня насчет Сабрины?! Вон! Немедленно вон отсюда! Не желаю говорить об этой мерзкой девчонке!

– Нет, вы расскажете…

– О чем? Как она меня оскорбляла? Как расстроила настолько, что пришлось раньше обычного подняться сюда, чтобы никто не заметил моих слез? Она, видите ли, рыдает! Наверное, потому, что раскаялась в своих жестоких словах! Вот вам и ответ, так что можете прова…

И тут дверь снова распахнулась. Молодая дама, уже готовая переступить порог, на мгновение замерла, сконфуженно покраснела и наконец, со смешком извинившись за вторжение, исчезла. Но и в тот момент ужас случившегося не дошел до Дункана, пока в его сознание не проник визг Офелии: