Дикарь (ЛП)

Мужчины, как и женщины, были голыми, не считая того, что было надето поверх их члена и напоминало футляр в форме тюльпана, сплетенного из пальмовых листьев. Их огромные члены находились в обрамлении тёмных волос, а тяжелые яички располагались чуть ниже. Еще раз повторюсь, я была готова к этому, меня это не шокировало. Наоборот, как антрополог, я находила эти социальные отличия между нашей и их культурой увлекательными.

После того как мужчины быстро разделали свою добычу, поодаль у входа в джунгли мясо было поджарено на открытых горячих углях. Когда все было приготовлено, еда была подана всем женщинами, которые кормили мужчин первыми. Только после того, как каждый мужчина принимался за еду, женщины могли взять что-то для себя, включая и меня. Кроме мяса были еще сладкий картофель, хлеб из маниоки и нарезанная папайя.

Отец Гоуль рассказывал мне истории о времени, проведенном среди племени карайканцев, сравнивая их с другими племенами, где ему приходилось бывать. Он пришёл в эту деревню почти одиннадцать лет назад, покинув современный мир для того, чтобы жить в джунглях с индейцами и учить их слову Божьему. Это было случайное стечение обстоятельств, когда пять месяцев назад отец Гоуль сломал ногу и был доставлен в госпиталь Сан-Пауло. Где другой священник миссионер, пришедший его навестить, рассказал, что богатый бизнесмен из Америки ищет своих друзей миссионеров, Якова и Кристин Истон. Они загадочно пропали на территории Амазонки восемнадцать лет назад вместе со своим сыном Захариасом.

К тому времени, как миссионер закончил описывать людей, включая маленького мальчика семи лет, Отец Гоуль знал без сомнения, что богатый американец искал именно Захариаса из племени карайканцев. Он срочно связался с Рэнделлом Кененом, крестным отцом Зака, и тот решил задействовать все средства, чтобы вернуть Зака домой. Как антропологу, который изучал коренных индейцев Амазонки и сам решился вернуться в современный мир, мистер Кенон нанял меня, чтобы помочь ему привыкнуть к новой жизни здесь.

Я сидела у костра, слушая священника, и смотрела, как некоторые женщины пели и танцевали. Мне объяснили, что это была песня-благодарность за щедрость, но я была готова поклясться, что мужчины не будут ни петь, ни танцевать на показ для женщин, которые готовили для них и ухаживали за ними. Женщины все ещё воспринимались как низший класс в таких племенных сообществах.