Дикари

— Знаешь, что меня по-настоящему бесит? — спрашивает он, останавливаясь, чтобы встретиться с испуганным взглядом дилера. — Змеи. Лжецы. Отморозки-дилеры, которых мой отец внедрил в мою жизнь с намерением поиметь меня.

Парень встает, яростно качая головой и поднимая руки вверх, изображая невинность.

— Клянусь, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я всего лишь дилер. Не более того.

Глаза Романа сверкают.

— А я всего лишь бизнесмен, не более.

Дилер бледнеет, слишком хорошо зная, что Роман намного больше, чем просто бизнесмен — они все нечто большее.

— Послушай, — начинает он. — Я не знаю, где ты мог услышать что-то подобное. Кто-то явно мстит мне и хочет увидеть, как меня убьют, возможно, конкурент. Я знаю, что дилеры Джии Моретти недовольны тем, что я забрал их клиентов.

Роман смеется.

— Ты думаешь, Джиа угрожает дилер, зарабатывающий на краденом товаре жалкие десять, может, двадцать тысяч в неделю? Ты еще больший дурак чем я думал. — Роман опирается на спинку освободившегося кресла и устремляет свой жесткий взгляд на дилера, в то время как волки стоят рядом с ним. — Мы были на складе прошлой ночью. Мы видели тебя собственными гребаными глазами. Ты сам подписал себе смертный приговор.

Бокал выпадает у него из рук, а перед глазами проносится вся его гребаная жизнь, и он наконец понимает, что наебывать Джованни — это одно, а наебывать его сыновей — совсем другое дело.

Роман обходит свое кресло, и Маркус с Леви встают, преграждая дилеру путь к отступлению, хотя Дил и Доу стоят рядом, и он не успел бы сделать и шага, как они набросились бы на него.

Маркус обходит спинку моего кресла и наклоняется вперед, обхватывая рукой мое горло, пока его губы скользят по чувствительной коже моей шеи. Его большой палец совершает нежные круговые движения, скользя прямо по артерии на моем горле.

— Когда сомневаешься, — говорит он мне, в его тоне нарастает глубокое, порочное возбуждение. — Всегда целься в артерию.

Меня пронзает дрожь, и я сажусь чуть прямее, широко раскрыв глаза.

Роман встает перед дилером, его взгляд более смертоносный, чем я когда-либо видела.

— Ты знаешь, что случается с теми, кто пытается нас обмануть? С теми, кто замышляет и планирует наше уничтожение? — он делает паузу, позволяя своим словам осесть. — Они умирают от наших рук, их глотки вырывают прямо из тел.

Мужчина таращится на него, и в последней отчаянной попытке спастись заносит кулак назад и наносит удар прямо в лицо Роману, но ничто не может сравниться с рефлексами Романа. Он ловит кулак мужчины в свою руку, когда тот оказывается в нескольких дюймах от его челюсти.

Дилер задыхается, его охватывает страх, когда он выдерживает жесткий взгляд Романа.

— Доу, — требует Роман.

И как только Роман отпускает кулак парня и отворачивается, Доу проносится мимо небольшого костра и бросается на дилера, не дав ему ни малейшего предупреждения, прежде чем врезаться ему в грудь. Дилер вскрикивает, когда Доу без особых усилий сбивает его с ног.

Дикое рычание разрывает ночь, когда ее зубы впиваются в его кажу, направляясь прямо к горлу. Она вцепляется в него, ее голова яростно мотается слева направо, а кровь хлещет вокруг нее ужасающей волной. Я изумленно смотрю на волка. Моя драгоценная, милая Доу, которая кладет свою огромную голову мне на колени, которая плачет о своем брате, когда он ранен. Я знала, что она способна на жестокие поступки, но никогда не думала, что она способна на что-то подобное.

Кровь разливается по бассейну, попадая в воду, и леденящий душу крик вырывается из глотки дилера. Он борется с ее хваткой, отчаянно пытаясь сбросить ее с себя, но она слишком тяжелая. Даже один из парней не смог бы оторвать ее, не сейчас. Эта милая девушка в ударе, и ее ничто не остановит, пока она не выполнит свою работу.

Она не отпускает, рычит и раздирает его в ночи и это не похоже ни на что, что я когда-либо видела. Возможно, именно такую сцену представляли себе парни, когда рассказывали всему миру, что меня растерзал медведь… хотя, возможно, я не хочу этого знать.

Губы Маркуса скользят по моей коже.

— Ты готова? — Выдыхает он. — В любую секунду.

И мгновением позже Доу вырывает глотку дилера прямо из его тела, разбрызгивая повсюду кровь. Она трясет головой, сжимая зубами его глотку у себя в пасти, как игрушку, прежде чем снова посмотреть на Романа гордым взглядом. Роман кивает ей, и она важно отходит и плюхается рядом с Дилом, кладя перед ним глотку, как подарок, в то время как тело дилера сотрясается в конвульсиях.

28

Тяжелое чувство сожаления поселяется в моей груди, когда я сжимаю руку Леви, переплетая свои пальцы с его.

— Ты готов к этому? — Бормочу я, ненавидя то, каким тяжелым будет сегодняшний день.

Мы стоим перед замком, который парни столько лет называли не только домом, но и своей личной тюрьмой. Я знала, что сегодняшний день рано или поздно наступит, но ничто не может подготовить человека к этому, ничто никогда не исправит это.

Леви качает головой.

— Нет, но это нужно сделать. Она страдала там, наверху, слишком много лет. Ее тело давно следовало предать земле. Мы в долгу перед ней.