Дикари

— Пойдем посмотрим на него поближе, — сказал он. — И к тому же полезно пройтись после обеда. Возьми с собой эти фиги и виноград, прошу тебя, Гонорий. У нас в этом году такой урожай...

Адвокат пошел за хозяином, держа большую гроздь винограда в руке. Они вышли во двор и направились к скамейке, на которой по-прежнему спал раб.

— Эй, Хотий! — закричал он. — Просыпайся!

Угольщик открыл глаза и послушно встал. Он хорошо поел, а эта ферма, окруженная виноградниками и фруктовыми садами, через которую протекала река, нравилась ему больше, чем лес, в котором он горбился с детства.

— Знаешь ли ты, сколько тебе лет? — спросил у него хозяин здешних мест.

Хотий своей придурковатой улыбкой показал, как и ожидал Лепид, полное незнание по этому вопросу.

— Должно быть, скоро будет двадцать пять, — решил он.

Он стал пробовать его мускулы.

— Ты прав, — сказал он Гонорию, — очень сильные! Это хороший работник, несомненно. Открой рот, прошу тебя!

Угольщик выполнил просьбу.

— Не к чему придраться, — удостоверился Лепид. — Все зубы на месте! Значит, еда, которую он получал в лесу, ему идеально подходила. В таком состоянии на рынке в Вилланиуме, в день продажи рабочей силы, его цена будет около семи сотен сестерциев...

Бывший префект размышлял, а Гонорий в это время заканчивал обирать грозди.

— Ты хочешь вернуться туда, откуда пришел, — спросил Лепид Хотия, — или останешься здесь, у меня? Ведь твой хозяин виновен, и ты можешь ослушаться его. Будешь жить у меня, а если это будет необходимо, то я перекуплю тебя. Что ты умеешь делать?

— Уголь, — ответил Хотий.

— И больше ничего?

Тот отрицательно покачал головой.

— Хорошо, это подходит, — решил Лепид. — У меня достаточно лесов. Там растет тополь, ясень и вяз.

— Самое лучшее — это тополь, — нравоучительным тоном сказал раб.

— Ты весь год будешь заготавливать уголь. А Гонорий уедет в город. Так ты хочешь остаться?

Казалось, что угольщик задумался, а потом сказал, нахмурив брови:

— Я бы хотел остаться, если смогу получить женщину.

— К несчастью, там нет женщин, — вступил в разговор Гонорий. — Ни у одного из угольщиков.

— Ладно, — добродушно решил Лепид, — нельзя отказывать Венере или Приапу[82] принимать в свою империю все живое, даже если оно находится в рабском состоянии! Конечно же здесь, среди рабочего скота, есть женщины... И ты хочешь, чтобы тебе дали одну женщину, которая пойдет с тобой в лес? Правильно?

Хотий на этот раз улыбнулся, показав все свои зубы:

— Да, хозяин. Тогда я останусь с удовольствием и сделаю много костров...

— Ну что же, это возможно, — объявил Лепид. — Только при условии, что ты сделаешь для меня много детей. Мне нужны трое живых детей в ближайшие шесть лет... Сможешь?

Хотий снова довольно улыбнулся.

— А в этом смысле он здоров? — Лепид адресовал свой вопрос Гонорию.

— Я... я не знаю, — сказал адвокат.

— Тогда посмотрим! Нужно следить, чтобы венерические заболевания не распространялись, если такая болезнь появится, то невозможно будет ее остановить. Это будет дорого стоить и принесет большие убытки хозяйству. Я всегда обращал на это большое внимание. Покажи-ка свой член, мой друг!

Хотий повиновался, подняв тунику и вытащив этот орган из-под ткани, которая проходила между ягодицами, завязывалась поясом и служила штанами.

Лепид наклонился, чтобы рассмотреть его получше:

— Пожалуйста, отведи назад кожу...

Угольщик покорно обнажил головку члена. Лепид взял ее двумя пальцами и надавил.

— Прекрасно, — сказал он, выпрямляясь и растирая что-то между пальцами. — Этот раб абсолютно здоров. А так бывает не всегда, далеко не всегда... — И шутливо добавил: — У тебя счастливая рука, мой дорогой Гонорий, если можно так выразиться в подобных обстоятельствах...

Глава 27 Металла у бестиариев

Металла подошла к входу в подземные помещения амфитеатра, предназначавшиеся архитекторами для бестиария и для содержания мужчин и женщин, которые должны были погибнуть на арене, растерзанные зверями.

В одинаковых кожаных одеждах, украшенных шкурами леопардов, служители бестиария, вооруженные длинными крюками, с помощью которых они управлялись со свирепыми хищниками, перегоняя их из клетки в клетку, окружили непобедимую возницу, всегда внушавшую им восхищение. Руки и ноги большинства были отмечены когтями и зубами животных, но это были ранения, которые не дали гангрены и позволили им выжить.

— Металла! — вскричал один из них. — Какую честь ты нам оказала, спустившись в наши подвалы!

— Я знал, что ты не устоишь перед удовольствием подышать изысканными запахами мочи наших львов! — радостно бросил другой.

— А карфагенянка — ты убьешь ее, да? — закричал третий. — Я все поставил на тебя. Не заставляй меня потерять последние штаны!

Услышав их голоса и отпускаемые шутки, управляющий бестиарием, который сидел в своей конторке у входа в помещения с дикими зверями, вышел навстречу Металле.

— Ave, Мезий! — сказала возница.

— Ave, Металла! Я думаю, что ты пришла повидаться с Суллой?

— Да, Мезий.