Дикари

— Человек, с которым ты встретишься, занимал самые высокие посты в государстве, — объявил он. — Но он присвоил себе золото республики, и его за злоупотребления на службе осудили на пожизненное изгнание.

Сытые собаки, до того мирно лежавшие на земле, вдруг внезапно возникли из сумерек и злобно залаяли на Суллу и его проводника. Главный могильщик наклонился и поднял с земли камень, который он швырнул в стаю.

— Какая мерзость, — проворчал он. — Их становится все больше и больше... — И продолжил свой рассказ: — После нескольких лет изгнания он понял, что не может дольше жить вне Рима. Загримированный и переодетый, вернулся. А мы только начали организовываться здесь. Он и устроился у нас. Часто выходит в Город, прогуливается по Форуму[35], посещает банкеты. Он в курсе всех дел. Дай ему золота, и получишь ответ. Завтра он пойдет в термы Каракаллы[36], поговорит с посредниками и агентами выборщиков и выяснит все, что ты хочешь знать.

— И он не боится быть узнанным? — спросил Сулла.

«Префект» покачал головой:

— У нас здесь свой цирюльник. У него имеются всевозможные парики, кроме того, он здорово изменяет лица людей с помощью воска своего собственного изготовления, который не плавится на жаре... Если тебе надо пойти в город, то он сделает тебе новое лицо: пройдешь мимо своей матери, и она не узнает тебя.

Из темноты возник большой мавзолей в плачевном состоянии. «Префект» толкнул дверь, и Сулла последовал за ним по винтовой лестнице в подземелье.

Они прошли немного по коридору со сводчатым потолком и очутились в достаточно просторном подвале, в котором стояла деревянная кровать и буфет со всей необходимой утварью.

Худой человек с острым носом и желтоватыми вьющимися волосами, одетый в элегантную тогу, полулежал на кровати, держа за руку толстощекого красавца, почти толстяка, с пухлыми пальцами, сидевшего на краю этой же кровати.

Худой поднялся, увидев входящих посетителей.

— Добро пожаловать! — бросил он. — Его превосходительство тоскует в своей могиле и с удовольствием приветствует новое лицо! — Он внимательно посмотрел на Суллу. — Галл, без сомнения? — спросил он.

Сулла вежливо улыбнулся.

— И римский гражданин, так ведь?

Сулла опять согласился.

— Клидион, голубчик, — сказал Изгнанник, поглаживая руку своего любимца, — посетителям не на что присесть...

«Префект» отрицательно покачал головой.

— Я оставляю вас, — сказал он. — Я только привел старого друга, с которым знаком уже полчаса. У него дело к тебе, — пошутил он. — А мне надо возвращаться к моим покойникам...

Он вышел за дверь склепа, а Сулла сел на табурет, пододвинутый ему тучным красавцем.

— Может, я ошибаюсь, — начал обитатель склепа, его взгляд выдавал ум и понимание, — но мне кажется, что ты долго служил в легионах?

— Ты не ошибаешься, — ответил Сулла. — Я прослужил двадцать один год.

— И у тебя есть ферма.

Сулла согласился.

— Твоя походка, загорелый цвет лица и твои мускулы говорят об этом, — сказал, улыбаясь, римлянин. — Ради всех богов, что привело тебя в этот плохо пахнущий ад? Ты можешь говорить без опасения. Я служу только самому себе, ну и, конечно, Плутону, у которого я гощу вот уже несколько лет...

— Могу ли я говорить при нем? — спросил Сулла, указывая подбородком на красавца.

— Несомненно. Он никогда отсюда не выходит, и ему безразлично все, что бы он ни слышал здесь.

— Я — друг Менезия. Ты его знаешь?

— Кто в Риме не знает Менезия! Он выдвинул свою кандидатуру на пост трибуна. Это честный человек, — добавил Изгнанник с ностальгией в голосе.

— Я приехал в город вчера по его просьбе. Его отравили, и он умер на моих глазах...

— Менезия отравили? Я этого не знал! Я не был в городе уже три дня. Тебя удивляет, не так ли, что с ним расправились, и ты хочешь знать, кто это сделал и почему?

— Именно так. Я отдам все, что хочешь.

Римлянин прервал жестом последнюю фразу Суллы: