Дикари

— Она... — замялся управляющий, — болеет...

— Ничего страшного, — заметил Сулла. — То, что ей принесут, улучшит ее состояние.

Нотариус и его помощники последовали за Сальвием. Рабы-официанты провели свидетелей в маленькую столовую, где для них уже было готово угощение.

Арпокрас ненадолго задержался с Суллой в атрии.

— А ты не такой человек, как другие, — сказал он. — Она не хочет спать с тобой, ты забиваешь ее почти до смерти, как говорят об этом в городе, а потом преподносишь ей в подарок свободу да еще школу гладиаторов, которая стоит я не знаю сколько миллионов!

— Это не каприз. Я всего лишь исполняю желание Менезия, выраженное в завещании. Он поручил мне как можно лучше устроить судьбу своей любовницы. И сам обещал освободить ее. Я держу его слово. Многие мне говорили, и ты в том числе, что она не хотела смерти своего хозяина...

Сулла дружески взял руку Арпокраса. Он был ему очень симпатичен за непосредственность его чувств.

— И я никогда и не хотел спать с ней, — добавил он. — Я просто пошутил над тобой. Не сердись на меня! Хотел вызвать тебя на откровение и услышать твое мнение о ней. Пойми, что я не могу переспать с ней из уважения к Менезию...

Арпокрас огорчился:

— Очень жаль... Менезия больше нет, и этим ты не обидишь его.

— А меня самого... не обижу ли я себя?

— Может быть, — улыбнулся Арпокрас, — если ты из тех, кто думает о подобных вещах... Значит, не все потеряно! Время все расставит на свои места. И ты получишь от вольноотпущенницы то, что не смог потребовать от рабыни...

Появился нотариус со своими помощниками. И все вместе они направились к накрытому столу. Вино лилось рекой, мужчины громко разговаривали, слышались взрывы хохота. Сулла тихонько вышел и направился в комнату Металлы.

* * *

Всего одна масляная лампа стояла около кровати. Возница лежала на животе. Спина и низ тела были обвязаны повязками, пропитанными сильно пахнувшей мазью. Чехол с актом об освобождении лежал на кровати, рядом с ней. Пожилая рабыня, за столом, дежурила у больной. Сулла приблизился и тихо приказал ей ненадолго выйти. Она повиновалась. Сулла наклонился к молодой женщине. Лицо ее было красным, глаза закрыты, дышала она с трудом...

— Ты слышишь меня? — спросил он.

Вместо ответа, возница, повернув к нему голову, слегка приподняла веки.

— Послушай меня, — сказал он. — Я останусь в Риме до тех пор, пока не узнаю, кто погубил Менезия... — Он нагнулся, взял чехол с документом об освобождении и показал ей. — Что бы ты мне еще ни говорила, я не передумаю. Как здесь написано, так и будет. Теперь боги позаботятся о твоей судьбе. Только ответь мне: замешана ли ты каким-нибудь образом в смерти Менезия?

Он говорил тихо. Большая комната с черным полом и эбеновой стеной, раздвинутой на ночь, выглядела застывшей в тишине, которую только подчеркивал свет маленькой лампы.

После долгой паузы Металла, с закрытыми глазами, с трудом отрицательно покачала головой.

Сулла спрашивал себя: что лилось по лицу возницы — пот или слезы, — но не захотел наклоняться ниже, чтобы выяснить это, боясь, как бы она не усмотрела в этом движении проявление нежности или вожделения. Он выпрямился и вышел из комнаты.

Глава 15 Ретиарии Ашаики

Оставив улицы, освещенные лампами таверн и лупанариев, в которых до зари развлекались жители предместья, Сулла среди ночи ехал на лошади по дороге, ведущей в Рим. Иногда ветер доносил до него шум с Аппиевой дороги[56]. По ней беспрерывно ехали экипажи, ломовики, всадники и шли пешеходы. Ну а эта длинная дорога, проложенная вдоль высокой стены гладиаторской школы, была пустынной. Бывший офицер-легионер услышал позади топот приближающихся коней и подумал, не зря ли он стал возвращаться в Город без охраны.

Он обернулся и увидел трех всадников. Один держал горящий факел. В свете факела галл разглядел черных атлетов Ашаики, африканской возницы. Той, с которой так недоброжелательно сегодня утром на арене для тренировок обошлась Металла. Головы их больше не украшали красивые каски с плюмажем. За ними на лошадях ехали ретиарии[57] с трезубцами в руках и свернутыми сетками, закрепленными у лук седел. Они сопровождали цизий, легкую повозку, запряженную двумя лошадьми, которыми управлял стоя негр.

В одно мгновение они окружили Суллу, как будто они хотели отрезать ему путь к Аппиевой дороге. Однако величественные негритянские всадники смотрели на него доброжелательно. Один из тех, кто подъехал раньше других и явно командовал отрядом, обратился к нему с доброй улыбкой:

— Ave, господин Сулла! Мы счастливы встретить тебя, пока ты не покинул нашу деревню...

У Суллы был с собой только короткий меч, закрепленный на седле. Всадников было семеро.

— Мы знали, что ты захочешь справиться о здоровье нашей хозяйки Ашаики, перед тем как вернуться во дворец. И чтобы ты не заблудился по дороге, поехали за тобой. Мы проводим прямо к ней...

— Тронут вашей заботой, — сказал галл. — Но если вы мне скажете, как себя чувствует Ашаика, то я не буду беспокоить ее в столь поздний час...