Дикари

— Предупреждал меня о том, что встречу человека и он всколыхнет мою душу. И мое сердце забилось... Я хочу спасти тебя. Люди Лацертия так заняты своими махинациями и кознями, что часто высказываются при мне, как будто я дурочка, годная только для выступлений на арене. И мои люди также общаются с челядью Лацертия, а потом докладывают мне. Вот я и в курсе, что они хотят тебя убить. Не важно, как это случится, но это произойдет, и раньше, чем завершится эта неделя, как мне сказали... Больше ничего тебе не скажу... Поэтому прошу, не выходи отсюда до завтрашнего утра и позволь увезти к себе в Карфаген. Никто ничего не узнает, там и дождешься меня. У меня все устроено так же, как и здесь. Большой дом, сады и девушки... — Ашаика указала здоровой рукой на ковер, где спала ее нагая служанка. — Они скрасят твое ожидание. Я знаю про твою ферму в Галлии. У меня у самой много поместий в Африке, и ты займешься ими, если тебе это нравится. Там тоже растет зерно и много солнца зимой. Не то что в твоей стране! — Она прервалась на некоторое время, а потом добавила: — И я буду любить тебя.

Сулла по-прежнему хранил молчание.

— Я буду любить тебя, потому что хочу жить и не ищу больше смерти.

Она ждала от Суллы ответа.

— А твой лесной прорицатель, — спросил тот с иронией, — не сказал тебе, будет ли тебя тоже любить тот человек, которого полюбишь в Риме ты?

— Нет! — ответила она, силясь улыбнуться.

— И не любопытно было его расспросить? — улыбнулся он в свою очередь.

— Тоже нет! И представь себе, не хочу знать. Люблю мечтать до последнего момента...

Сулла взял ее за руку.

— Ты красива и благородна. Меня тронула твоя забота. Но я должен закончить то, что начал. Не сердись. Ты сама долгие годы рисковала своей жизнью. Ведь никто не принуждал тебя. Ты могла бы и не подписывать контракт с Лацертием. Что до меня, я обязан исполнить предсмертную волю Менезия. После, как и ты, я остановлюсь.

Она не позволила ему убрать руку со своей руки и снова притянула его к себе.

Глава 16 Любитель молоденьких мальчиков

Сулла смешался с потоком людей, направлявшихся в Рим по Аппиевой дороге. Все время спрашивал себя, не правду ли говорила прекрасная Ашаика. Или все-таки действовала она по указанию Лацертия. Префект ночных стражей на свой манер, но первым посоветовал ему покинуть город. Даже попытался покончить с галлом там, в «Двух жаворонках».

Но завещание Менезия, оглашенное несколько дней спустя, все изменило. И самым совершенным образом — превратив Суллу в наследника Менезия. Теперь же убийство бывшего офицера-легионера, который к тому же поклялся найти отравителей патриция, вызвало бы невиданный скандал. Итак, пришлось интриговать вокруг Тита Цезаря, этого императора, не желавшего больше крови у своего трона, когда тот поинтересовался, что же случилось с кандидатом на пост трибуна незадолго до выборов. И второй труп — это было бы уже слишком.

Его недоброжелатели должны были учитывать все обстоятельства. Если предупреждение карфагенянки исходило от них, то они ясно давали ему понять: вот тебе декада, отказывайся от мести и уезжай прочь. Значит, у Суллы было всего десять дней на то, чтобы разведать дорогу к убийцам Менезия. Тот несчастный, которого он бросил в ларь для зерна в конюшне «Двух жаворонков», назвал имя сутенера Ихтиоса. Он принимал участие в отравлении Менезия. И нужно начинать с самого Ихтиоса, и сегодня же вечером.

Галл вскоре добрался до одной из промежуточных станций, которые были расположены на всех римских дорогах в пределах империи: там путешественники могли найти все необходимое. Эта же, находившаяся неподалеку от столицы, на Аппиевой дороге, имела исключительное значение. Многочисленные харчевни и более или менее шикарные рестораны, магазины и ларьки располагались вокруг главного корпуса и конюшен. В стойлах содержались лошади императорской почты, предоставляемые для тех путешественников, у которых на руках были документы от администрации дворца. Другие конюшни принадлежали частным владельцам. Тут внаем сдавали лошадей, мулов, повозки и конечно же тяжелые карпентумы для дальних путешествий. Во время еды люди могли и поспать, а путешествие могло продолжаться дни и ночи напролет. Массажисты и массажистки поджидали вновь прибывавших возле конюшен, подхватывали лошадей под уздцы, не ожидая, пока ездоки сойдут на землю. Предлагали пройти в баню, где с них снимут грязь, вымоют и надушат за два сестерция (когда речь шла о благоустроенном заведении). Само собой разумеется, в эту сумму входило и удовлетворение сексуальных потребностей, которые могли возникнуть во время путешествия в одиночку или от перенапряжения долгого пути.