Дикари. Дети хаоса

Передо мной лежало тело, под ним еще два. Все три были обнаженными и страшно разложившимися. Раздувшиеся, с лопнувшей, разорванной местами кожей, открытые раны кишели извивающимися белыми личинками. Тела были туго опутаны с головы до ног кусками ржавой колючей проволоки.

Я поднес руку к лицу, зажал нос и рот, но смрад смерти и тлена был настолько густым, что ощущался даже его вкус. Желудок скрутило, и я с трудом подавил подступившую к горлу желчь.

— Сюда! — Снова закричал я. — Сюда!

Хотя тела были сильно изуродованы разложением и колючей проволокой, было очевидно, что их жестоко избили. К этим людям было применено невообразимое насилие: их конечности были сломаны, вывернуты под неестественными углами, тела покрыты синяками, ссадинами и ранами, а также пятнами засохшей черной крови. Мне было видно лишь лицо женщины, лежащей сверху, но оно у нее было вдавлено внутрь, раздроблено каким-то тяжелым тупым предметом. Если б не грудь и волосы, я не смог бы идентифицировать тело как женское, а тем более как человеческое.

Морщась от отвращения, я подсунул под него самый большой кусок дерева, который только смог найти. И, пользуясь им как рычагом, попытался сдвинуть в сторону. Обмотанное колючей проволокой, тело покатилось и шлепнулось в грязь. Из головы сочилась какая-то странная желеобразная субстанция, которую я принял за мозговое вещество.

Теперь моему взору открылись два лежавших ниже трупа.

Бросив доску, я попятился назад. Впервые за многие годы я, неожиданно для себя, стал молиться, просить у Бога силу и рассудок, правильное направление и утешение. Это произошло инстинктивно. Я превратился в напуганного ребенка, ищущего защиты у родителя. И все же среди всей этой бойни и безумия я никогда не чувствовал себя таким одиноким и брошенным. Меня словно оставили болтаться на ветру, с петлей палача, туго затянутой вокруг шеи. Про́клятый. Я всегда им был. И никогда не чувствовал это настолько явно, поскольку, несмотря на их шокирующее отвратительное состояние, я сразу же узнал оба тела.

Они лежали бок о бок, обмотанные такой же колючей проволокой. Изувеченные, но лица остались нетронутыми. Это были Реджи и Лейла.

Отшатнувшись и едва не упав, я бросился к остальным.

Не успел я добраться до них, как вдруг услышал крики.

Выбравшись на открытое пространство, я увидел, как Руди пятится от дверей постройки, на ходу стреляя из своих пистолетов и вопя во все горло. Гуляка стоял рядом, явно сбитый с толку, но с оружием наготове. Куид по-прежнему находился возле «бронко», но уже не заглядывал под капот. Вместо этого он зачарованно таращился на радиоприемник, который теперь стоял на земле и транслировал что-то, что я не мог разобрать.

— Это не они! — закричал я. — Не они!

Руди наконец перестал палить и принялся озираться, ошеломленный и побледневший.

Проигнорировав его предостережение, я прошел мимо него к дверям постройки, в которую еще несколько минут назад он у меня на глазах входил вместе с Лейлой. Устало прислонившись к косяку, я заглянул внутрь.

В помещении было пусто, но пол, стены и то, что осталось от потолка, каждый их дюйм, покрывал толстый слой крупных черных муравьев. Их было так много, что если б я вошел внутрь, то погрузился бы в них по щиколотку.

— Она… она была там, а потом… — казалось, Руди не мог закончить свою мысль. Он продолжал смотреть на всех нас, будто в надежде, что мы можем знать ответ. — Господи Иисусе! Господи, мать его, Иисусе!

Я повернулся спиной к строению, понимая, что где-то рядом Мартин смеется надо мной, используя истории из моего прошлого против всех нас. Ни одного красного муравья в толпе, — подумал я, — на этот раз покалеченного красного не утащат прочь. Не было необходимости. Поскольку я был тем красным муравьем.

— Никому не двигаться, мать вашу! — закричал Руди, все еще держа пистолеты наготове. Вытянув руки в стороны, он стал медленно крутиться на месте, пытаясь держать нас всех под прицелом. — Никому не двигаться, пока я… не узнаю, что все здесь те, за кого себя выдают!

Я поднял руки.

— Успокойся. — Я кивнул в сторону главного здания. — Их тела там. Реджи… Лейлы… и еще одной женщины.

Гуляка перекрестился и принялся осматривать местность.

Рядом прогремел выстрел из дробовика.

Это Куид расстрелял радиоприемник и теперь стоял над его обломками. Он медленно перевел на нас взгляд, рот у него был открыт, глаза от замешательства и страха превратились в щелочки.

— Вы слышали его? — спросил он голосом, полным отчаяния. — Только что по… по радио, слышали его?

Никто не ответил.

Руди продолжал крутиться, целясь в нас из пистолетов.

— Голос, вы слышали его? Это была молитва или что-то типа того, но таким ужасным голосом.

Руди наконец опустил руки и бросился к главному зданию. Обратно он брел медленно, как побежденный.

— Какого хрена? — пробормотал он. — Гребаный Коридор… гребаный Коридор, это… нам нужно уезжать. Он был так напуган, что ему было трудно дышать. — Немедленно, мы… уже закат… мы уезжаем немедленно.