Дикари, их быт и нравы

Однако и суровая нужда не в силах совсем ожесточить родительское сердце и заглушить в нем нежные чувства. Как мы уже видели, — тем из ребятишек дикарей, которых решено оставить в живых, вовсе нет основания жаловаться на жестокость или суровость их родителей. Выйдя из младенческого возраста, они растут на воле, как волчата; всё их шалости добродушно прощаются им, никогда они не услышат грубого слова, никогда старшие не ударят их.

Детская кукла из центральной Африки.

Дикарь, видно, никогда не забывает, что дитя еще мало смыслит, и что с него нельзя взыскивать, как с большого. Все старшие стараются забавлять его, мастерят для него всякие игрушки. «Они обходятся со своими детьми, — справедливо замечает один русский ученый, — много нежней, чем, например, те люди в наших городах, которым трудно приглядывать за детьми и у которых подчас срывается и напрасная брань, и колотушка».

Грубая пища составляет обычный стол дикаря: это полусырое мясо и невареные коренья. Но и такую пищу, как мы знаем, он не каждый день имеет, голодая многие дни подряд. Малышам такой стол, конечно, совсем не подходит, и потому мать-дикарка, в заботе об его здоровье, кормит грудью своего ребенка очень долго, до 3–4 лет, а иногда и того позже.

Европейским путешественникам доводилось наблюдать в диких странах смешную для нас невидаль: настоящих «молокососов» четырнадцатилетнего возраста. Нам после этого не покажется невероятным рассказ путешественников о том, как «грудные дети», только что сосавшие у матери молоко, получают тут же папироску, которую и курят самым заправским образом.

«Грудные дети», занятые курением табака.

Не следует, однако, заключать из этого, что младенческий возраст длится у диких ребятишек дольше, чем и у белых товарищей. Напротив, детвора у дикарей очень быстро развивается. У охотников Южной Африки — бушменов— семилетний мальчик разделяет уже все труды и заботы своего племени, а про девочек у индейцев один ученый рассказывает: «в младенческом возрасте они уже начинают помогать матери в домашней работе, при чем таскают такие тяжести, от которых изнемогли бы совершенно и старшие девочки в Европе».

Мы сказали, что дикие ребятишки растут, как волчата. Но ведь и волчат родители подготовляют к ожидающей их впереди жизни. Как же не позаботиться об этом более разумным существам, диким людям?

И дикари, точно, проявляют повсюду интерес к этому делу, стараясь вырастить ребенка таким, каким велит быть взрослому обычай и весь склад жизни его страны.

Новозеландцы, после наречения мальчику имени, давали глотать ему маленькие камешки, чтобы сердце его сделалось твердым и беспощадным. У некоторых других островитян Тихого океана через неделю после рождения приносились в жертву за мальчика луки, а за девочку волокна цыновок. А индейцы, натчезы, клали новорожденного мальчика на шкуру свирепой пантеры, а девочек — на шкуру смирного буйвола, в надежде, что таким образом в их детей перейдет характер этих животных.

Эти своеобразные обряды показывают нам, как с появления ребенка на свет дикарь озабочен тем, чтобы воспитать в нем известный характер. При этом между мальчиками и девочками делается разница. Мальчик, этот будущий воин, должен вырасти мужественным и жестоким, чтобы быть грозой всякому врагу, а девочке подобает быть смирной и трудолюбивой работницей. Но те и другие должны одинаково приучаться с раннего детства к выносливости, столь необходимой при грубой неустроенной жизни дикаря.

И сообразно с этими взглядами ведется все воспитание диких ребятишек.

У индейцев уже малыши приучались ненавидеть врага-иноплеменника и быть беспощадным к нему. Когда в деревню приводили пленного, дети принимали участие в страшных пытках, которым его подвергали, пускали в него свои маленькие стрелы и копья и всячески издевались над ним. Дакоты приводили своих детей на поле битвы и заставляли их рвать мясо и отрезать пальцы у павших иноплеменников, чтобы таким способом пробудить в них свирепость. В то же время индейцы старались воспитать в своих детях презрение ко всякому страданию. У ирокезов мальчики 5–6 лет состязались друг перед другом в том, кто сумеет дольше держать в руках горящие уголья.

С раннего детства дикие ребятишки, играючи, приучаются также к хозяйственной жизни своего племени. С игрушечным копьем и луком в руках, которые смастерили для него старшие, мальчик из охотничьего племени охотится за игрушечной «дичью», вроде ящерицы или саранчи. Он лазит на деревья, чтобы достать яйца птиц, ныряет, чтобы изловить рыбу, сидит целыми часами, притаившись, подстерегая какого-нибудь зверка. Затем, когда он станет немного ловчее и сильнее, он сопровождает отца по лесам и кустарникам, перенимая у него охотничью сноровку и изучая повадки и нравы животных.

Маленький новогвинеец на охоте за райскими птицами.