Дикари (ЛП)

Он смотрит на меня сверху вниз широко раскрытыми глазами, как будто только сейчас осознав, что я пыталась надрать ему задницу.

— Черт, малышка. Ты в порядке? — спрашивает он, беря мою руку и осматривая ее, чтобы убедиться, что я ничего не повредила.

Я закатываю глаза и разочарованно вздыхаю.

— Эта тренировка провалилась, — говорю я ему. — Роман пьян в стельку, Маркус отвлекается черт знает на что, а ты слишком погружен в свои долбаные мысли, чтобы обращать на меня внимание. Что происходит?

Его губы растягиваются в кривой усмешке, от которой у меня что-то сжимается в груди.

— Этот ублюдок действительно сказал тебе, что влюблен в тебя?

Я хмурюсь, когда смотрю на него.

— Ты был там. Ты слышал, как он это сказал.

Решив, что с моей рукой все в порядке, он сжимает ее и притягивает меня к своей груди.

— Я знаю, но имел ли он это в виду? Есть большая, блядь, разница между тем, чтобы возбудиться и нести всякую чушь, глядя, как твоя женщина распиливает какого-то мудака пополам, и тем, чтобы искренне сказать ей, что она — та самая. Что именно это было?

Поднимая голову, я улыбаюсь ему в ответ, мои глаза блестят озорством.

— Боже мой, о боже, Леви ДеАнджелис. Похоже, ты ревнуешь.

Его глаза сверкают в ответ, и я успеваю заметить, как его нога заносится позади меня, ставя подножку, и он толкает меня назад, отправляя на спину. Он падает вместе со мной, его руки обхватывают мое тело и принимают на себя всю тяжесть нашего падения.

— Детка, я не ревную.

Я смеюсь и толкаю его в плечо, заставляя перевернуться, хотя у меня абсолютно нет сил заставить его сделать это на самом деле. Мне просто повезло, что он сжалился надо мной и позволил мне играть в мою игру. Он перекатывается, увлекая меня за собой, не останавливаясь, пока я не оказываюсь сверху на его бедрах и не чувствую, как его эрекция через тренировочные шорты прижимается к моей сердцевине, отчего у меня текут слюнки.

— Не ревнуешь, да? — Я размышляю. — Что, если я скажу тебе, что он заставил меня пообещать, что я принадлежу только ему? Что эта киска принадлежит исключительно ему? — Спрашиваю я, прижимаясь своими бедрами к его и чувствуя, как вздрагивает его член.

Леви хватает меня за переднюю часть тренировочной майки и притягивает к себе, обнимая за талию.

— Я бы сказал, что ты дразнилка, играющая в грязную игру, — предупреждает он меня, огонь горит в его обсидиановых глазах. — Этот ублюдок не посмеет забрать тебя у меня, если ему дорога его жизнь.

— Ты прав, — бормочу я, мои губы касаются его губ. — Он действительно ценит свою жизнь, но это не значит, что он, по крайней мере, не пытался.

Леви качает головой и разочарованно вздыхает, прежде чем его взгляд смягчается.

— Скажи мне прямо, Шейн. Он говорил серьезно?

Я киваю, воспоминание о грубой честности Маркуса прокручивается в моей голове.

— Он говорил серьезно.

— Черт, а я-то думал, что буду первым.

Я вопросительно смотрю на него, и прижимаюсь к его груди, желая ясно видеть его глаза.

— Что ты хочешь сказать? — Я задерживаю дыхание, а мое сердце бьется быстрее, чем во время всей этой тренировки.

Леви садится и тянет меня за собой, крепко прижимая к себе, устраиваясь поудобнее и откидываясь на руки, не сводя с меня своих темных глаз.

— Я не знаю, заметила ли ты это, детка, но я был чертовски без ума от тебя с тех пор, как ты попыталась выброситься с крыши замка, а затем потребовала, чтобы я трахнул тебя прямо там и немедленно.

Моя киска сжимается при одном воспоминании о той ночи, когда я свисала с края крыши, в то время как этот чудовищный мужчина врезался в меня сзади. Это была чертовски сумасшедшая ночь и одна из моих самых любимых за все время пребывания с ними… ну, не считая той части, когда появился Джованни, надел на шеи своих сыновей шоковые ошейники и приказал мне выбрать, кто из них должен умереть.

— Что я могу сказать? — Спрашиваю я с кокетливой ухмылкой. — Мне нравится ходить по лезвию ножа. Это не моя вина, что вы, ребята, ищете сумасшедшую девчонку, которая соответствовала бы вашим безумным психологическим проблемам.

Его губы сжимаются в жесткую линию, изображая раздражение, но маленький тик в уголке рта выдает его. Ему чертовски нравится мое остроумие, и он это знает. Черт, им всем нравится. Его рука обвивается вокруг моей талии и притягивает меня к себе, прежде чем его губы обрушиваются на мои. Он целует меня глубоко, его язык впивается в мой с яростной решимостью, и я не могу отделаться от ощущения, что он пытается заставить меня забыть о том, что здесь был кто-то еще.

— От тебя одни неприятности, — говорит он мне, отстраняясь всего на дюйм, оставляя, между нами, лишь паузу в дыхании.

— Тебе нравится, что от меня одни неприятности, — бормочу я. — Если бы я была скучной, ты бы давно меня отшил. Ты, Леви ДеАнджелис, любишь девушек, которые бросают тебе вызов. Тебе нравится, когда я нажимаю на твои кнопки и огрызаюсь в ответ. От этого тебе хочется отшлепать меня по заднице, и я не думаю, что ты встречал девушку, которая вызывала бы у тебя такие чувства, уже очень давно.