Дикарка

Лия слабо улыбнулась. Конечно, она была права, и все происшедшее – только страшный сон. На самом деле она там, где должна быть, – в надежных объятиях Марко.

Постепенно ее затуманенный взор обрел ясность, она вгляделась в мужественное, красивое лицо Марко и вспомнила все: действительность разрушила сладкий сон и прекрасную грезу.

– Нет! – закричала она, подняв руки и обрушив град ударов на мощную грудь Марко. – Пусти меня! Поставь меня на землю!

Однако вырываться из его железных объятий было абсолютно безнадежным делом – Марко лишь слегка покачнулся от неистового напора Лии.

– Куда ты меня несешь? – требовательно спросила она, глядя на обступавшие их со всех сторон деревья, покрывавшие крутой, уводящий вверх склон. Солнце скрылось за горизонтом, наступившие серые сумерки, казалось, пропитали зловещий незнакомый лес.

– Тс-с-с, – только и ответил Марко, мельком взглянув на Лию. Он напряженно рассматривал расстилавшуюся впереди местность.

– Нет! – снова яростно закричала она, однако вспышка мужества не смогла противостоять грубой силе Марко.

От отчаяния и злости Лия внезапно разрыдалась, ненавидя себя за унижение, которое ей приходится переживать.

– Все будет хорошо, – произнес Марко…

Неужели в его глазах светится… нежность?

Лия изумленно уставилась в лицо Эстевеса.

Его глаза, как всегда, были совершенно бесстрастны, хотя в голосе послышалось нечто обнадеживающее, и Лии показалось, что она видит проблеск доброты в его чертах… но она ошиблась.

У нее просто разыгралось воображение.

– Ублюдок! – Голос ее дрожал. – Как ты смеешь мне лгать? Не принимай меня за дуру! Я знаю, что ничего хорошего не будет…

– Будет…

– Нет! Не обнадеживай меня зря! Я знаю, что вы – ты и Виктор – собираетесь со мной сделать, когда мы приедем туда, куда ты меня везешь…

– Ты ошибаешься.

– Богом тебя заклинаю, Марко, не играй со мной в эти игры. Самое достойное, что ты сейчас можешь сделать, – это быть со мной честным. Ты должен быть честным.

Марко помрачнел.

– Я ничего тебе не должен, – ответил он после минутного молчания, продолжая путь сквозь темнеющий лес.

– Нет, должен. Ты должен мне то, чего недодал в свое время, – выпалила она. – Правды и доверия…

– Доверия? – Он почти плюнул этим словом в Лию. – Только не говори мне о доверии.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Почему я должен тебе доверять, когда ты сама никогда не доверяла мне? Мне кажется, тут мы квиты, Эй Джи.

– Меня зовут Лия. – Она вела себя как обидчивый, упрямый ребенок.

Словно имело какое-то значение, как ее зовут.

– Никакая ты не Лия, – возразил он. От ужасающего спокойствия его голоса можно было сойти с ума. – Ты – Эй Джи. Можешь прикинуться кем угодно, спрятать свою сущность за белую кожу и темные волосы, но ты все равно останешься Эй Джи Саттон, и я узнаю тебя, даже будь тебе девяносто лет, а я наполовину ослепну.

Она безмолвно слушала его необычно многословную речь.

Я узнаю тебя, даже будь тебе девяносто лет, а я наполовину ослепну.

В другое время и в другом месте эти слова скорее всего убедили бы ее. Такие слова мужчина нежно говорит своей возлюбленной, такие слова вызывают в женщине страстный трепет и переворачивают душу.

Как это мама говорила много лет назад?

Сердце помнит.

Да, именно так.

Как-то раз, рассматривая старую выцветшую семейную фотографию, которую мама оставила на Кубе, Лия вдруг сказала, что, наверное, теперь бабушка и дедушка выглядят совсем не так, как на фото.

– Конечно, теперь они выглядят совсем по-другому, – тоскливо ответила мама – мысли ее блуждали далеко-далеко.

– Но как же ты узнаешь их, если когда-нибудь встретишь, мама?

– Я обязательно вспомню… сердце всегда помнит.

Сердце всегда помнит…

Охваченная внезапной скорбью, Лия отвернулась от Марко.

Давно позабытые, гнездившиеся в глубине души воспоминания всплыли настолько неожиданно, что Лия, пережив всю гамму чувств – от ярости и сожаления до некоей обреченности, – вдруг потеряла всякую способность к сопротивлению.

Она резко тряхнула головой, стараясь отогнать преследующие ее воспоминания, но тщетно – выбора не было, и ей пришлось позволить незваным эмоциям захлестнуть себя с головой.

Лия закрыла глаза и явственно увидела такого Марко, каким она когда-то его знала, – живого общительного собеседника, преданного друга, щедрого и нежного любовника. То она видела дразнящий блеск в его глазах, то его лицо, освещенное страстью. А вот он, внимательно слушая ее, кивает головой.

Впервые она пожалела о том, что утратила.

«Не было у тебя никакой утраты, – предупреждающе прозвучал внутренний голос. – Тот Марко, которого ты вообразила, никогда не существовал. Ты была просто ослеплена страстью, вот и все».

Однако Лию не покидало ощущение, что, несмотря на постоянное вожделение, которое она испытывала к Марко Эстевесу, в их отношениях все же было что-то неизмеримо большее. Иногда среди шутливой пикировки, игры в кошки-мышки, безумия любовной страсти вдруг вспыхивала искра чего-то истинного.