Дикарка

Кроме того, он не мог заставить себя продать свой единственный в жизни дом. Родился он в большой, просторной спальне, где, как он чувствовал, ему предстояло и умереть в один прекрасный день, который, видимо, уже не за горами. Сердечко у него никогда не было особенно сильным, а уж после инфаркта в семьдесят девятом мотор и вовсе забарахлил – в груди то и дело давило. Так что дни его давно уже сосчитаны, не так уж много их и осталось.

Может быть, оно и к лучшему. Мама всегда говорила, что с праздника лучше уйти, не дожидаясь, когда все разойдутся.

Взяв вилы, он начал чистить ближайшее стойло, где, прислонившись к стене, стояла старая кляча Люси, давно ослепшая лошадь. Иногда Чарли диву давался, глядя на Люси: до чего же она похожа на него – такая же старая, но все еще живет и временами взбрыкивает. Выглядела кляча такой же усталой, как и ее хозяин, и точно так же смиренно ожидала скорой смерти.

Старику хотелось думать, что внуки будут скучать по нему и им будет не хватать деда, когда он умрет. Внучата любили ездить к нему, особенно на Рождество, когда он прицеплял к трактору сани и катал визжащих от восторга мальчишек по заснеженным холмам Олбани. Но теперь они уже подростки и слишком солидны для традиционных развлечений. Впрочем, обе дочери говорят, что и он стал слишком стар, чтобы соблюдать традиции.

Временами Чарли с трудом узнавал своих родных дочерей в двух седовласых матронах, которые непрестанно жаловались на тяготы деревенской жизни, пробыв у него в доме самую малость, и при этом называли его папой.

Неужели было когда-то такое время, когда и Мэри Лу и Пола собирались выйти замуж и жить на ферме вместе с ним и Мэйбл?

– Мы будем жить здесь одной счастливой семьей, папочка, – говорили они, как когда-то говорил сам Чарли своим родителям.

Но потом девочки подросли, и все их планы рассеялись, как утренняя дымка. Дела поглотили их с головой, они уехали. Проклятая суматоха жизни увела их из родного дома, так же как она отняла у него Мэйбл, когда жена была ему так нужна.

Теперь он остался на ферме один, изо всех сил сражаясь с запустением и собственной немощью, мучаясь от мысли, что внуки продадут ферму в ту минуту, как перестанет биться его сердце.

«Конец рода».

Эта фраза все чаще вспоминалась ему каждый раз, как сердце сжимали тиски давящей боли. Надо бы позвонить доктору Тонтону, но что проку бороться с неизбежным?

Когда-нибудь все равно придется умереть, думал он, и чем раньше, тем, пожалуй, лучше. Чарли ожидал смерть, как желанную гостью.

Мэйбл уже заждалась его где-то там, на небесах, и Чарли-младший, который родился мертвым в сороковые годы, и мама, и отец, словом, его давно ждет их старый клан.

«Конец рода».

Некому стало носить имя Лима, нет у него наследников – некому наследовать ни фамилию, ни семейную ферму, как когда-то унаследовал ее сам Чарли от своего отца, а тот – от деда, а тот…

Чарли застыл на месте, услышав на улице резкий звук.

Как будто хлопнула дверца машины…

И другая.

Нахмурившись, он выпрямился, отставил вилы и направился к двери хлева, которую закрыл, чтобы его не продуло сквозняком. Он ковылял к выходу, страшно жалея, что не может уже передвигаться так же быстро, как когда-то в молодости. Вилами он пользовался, как странническим посохом. Семенящие шажки стали еще более медленными от дурного предчувствия.

Может, это приехал кто-то из внуков, которого занесло с востока, и он решил преподнести деду сюрприз?

Ну, это вряд ли, особенно в такой ранний час. Девочки никогда не любили вставать рано, а внучата, благослови их Господь, были еще ленивее.

Может быть, вдова Сьюзен Уиллис, которая живет у подножия холма, принесла ему пирожных к кофе? А может быть, это старый Арти Джонс пришел перекинуться в картишки? Но Джонс не показывался у него уже несколько месяцев.

Чарли открыл дверь и всмотрелся в туман. Скотный двор был пуст.

– Кто здесь? – крикнул он и нахмурился, не увидев никакой другой машины, кроме своего видавшего виды потрепанного старого зеленого пикапа, припаркованного у заднего крыльца.

В ответ пикап громко чихнул, не желая заводиться, затем мотор все же взревел, взнузданный чьей-то умелой рукой.

– Какого черта?

Чарли в изумлении смотрел, как его пикап быстро уезжает по дорожке к шоссе, ведущему в город.

– Как ты догадался, что ключи вставлены в гнездо зажигания? – спросила Лия, пораженная той легкостью, с которой удалось похищение пикапа.

– Не знаю, – чистосердечно признался Марко, стараясь перекричать тарахтящий двигатель и сворачивая на наезженную колею.

– Как же мы тогда собирались украсть автомобиль? Марко пожал плечами:

– Я бы его все равно завел.

– Ты бы завел его ручкой?

Марко не стал отвечать на вопрос, вместо этого он решил сам кое о чем спросить Лию.

– Почему ты не стала звать на помощь, когда на пороге хлева появился старик?

Лия и сама не понимала, почему не сделала этого. Стоило ей увидеть старика на пороге хлева, как она в долю секунды поняла, что это ее шанс на спасение.

Спасение от Марко.

Она же хотела этого, не правда ли?

Ведь он ее враг, не так ли?