Дикен Дорф. Хранитель карты

— Убери руки, хрупышка! — пригрозил Тофер и снова уставился вдаль. — Твоя подруга сумасшедшая?

Сумасшедшая не поднималась целиком из травы. Она периодически размахивала руками, прыгала с места на место как волчонок за зайцем, а потом практически полностью скрывалась из вида.

Как только Мадлейн окликнула ее своим сиплым голосом, та подняла голову, посмотрела на ребят, еще немного посидела в траве и подошла.

Это была высокая, с густой копной светлых волос, девочка. Как ни странно, потрепанные шорты и белая сорочка, придававшие мальчишеский вид, совсем ее не портили. На искусанных губах таилось множество слов, готовых сорваться в любой момент. Но вместо этого она просто улыбалась. Ее рука крепко сжимала пару ниточек, которые рвались вверх и дергались во все стороны. К их концам были привязаны маленькие синие стрекозы, которые пытались улететь. Но главное внимание мальчиков привлек тонкий кожаный ремешок на поясе незнакомки: на нем висели странные полотняные мешочки.

Осмотрев ее с ног до головы, Тофер с трудом подавил смешок.

— Это Эйприл! — гордо, по буквам произнесла Мадлейн, но ей вдруг стало немного не по себе. — Она здесь вроде как…

— Новенькая, — продолжила Эйприл за себя.

— Угу. Вот этого лимоноголового зовут Тофер.

— Так все, ты договорилась, Хрупышка! — взбесился Тофер, но сдержался, сжав в кулаке за спиной недорисованную карту сокровищ.

— Да ты только говорить-то и можешь, — продолжала провоцировать она, но сама того не замечая, попятилась назад. — А этого зовут… Называй его психом!.. Или затворником.

— Мадлейн, ты просто, — Дикен осекся, так же, как это сделал до него Тофер: сейчас было самое неподходящее время ссориться с хрупышкой Мэд. Вместо этого он решил оправдаться перед Эйприл, — не слушай ее, я не псих!

— Да псих… Еще какой. Дикен Дорф — король дураков!

Благодаря этой почти складной поговорке Эйприл узнала его имя.

— Мадлейн, мне иногда кажется, что ты безгранично тупа, — покачал головой Дикен.

Она что-то забормотала себе под нос, после чего, резко схватив под руку новую подругу, повела ее прочь. Тофер грозно прокричал им вдогонку:

— И отпустите бедных стрекоз!!! Хрупышка… Ты видел это, Дикен? — изумленно спросил он, облокотившись на дерево. — Как же мы сами не догадались это сделать? Да как в твою-то голову такое не пришло! Здесь же полно этих стрекоз! Они как маленькие собаки на поводке… Забавно, конечно.

— Наверное, я был занят чем-то другим. Зачем ты вообще заговорил с ними!

— Я должен был познакомиться с новым врагом.

— Тебе не нужно с ней воевать, Тофер. Она просто новенькая… Уверен, что не надолго! — Дикен даже не помнил ее имени, так как в мыслях отвел ей в этом дворе три месяца.

— Вот именно, новенькая! И отлавливает НАШИХ стрекоз, в НАШЕМ же, Дикки, лесу! А теперь еще эта малявка Мадлейн с ней возится… Пополнение в свите. Откуда она вообще взялась? — возмущался пухлощекий Тофер, отчего становился еще смешнее.

— У нас мало времени. Скоро придут Уил и Винсент. Надо успеть сделать все по высшему разряду!

Спустя четверть часа все запланированное было готово. Они, довольные собой, вернулись к шалашу, ожидая друзей и вдыхая сладковатый воздух.

Мадлейн и Эйприл тем временем не спеша двигались в сторону общего двора. Это была их так называемая детская гостиная. Двор располагался в окружении домов всех здешних детей. Первым стоял дом Дикена; по обеим сторонам от него дома Тофера и Винсента. Чуть дальше по дороге можно было увидеть жилище Уильяма. Сейчас именно оттуда навстречу Мэд и Эйприл шли двое других копателей.

Винсент был самым младшим среди всей устоявшейся дворовой компании, но не по годам высокий и худой, с черными смольными волосами и прожигающими глазами. Он был далеко не самым покладистым мальчиком и часто вместе с главным другом детства — Уильямом, он шел против всех правил, за что и попадал в плохие истории. Один он редко мог что-нибудь вытворить. О таких детях их родители, как правило, говорили: «Не он находит проблемы, а проблемы находят его!», стараясь тем самым оправдать обилие неудач своих неугомонных детей. Задиристый и вредный характер принес ему не один синяк. Особая вражда (даже сильнее, чем у Тофера) шла у него с Мадлейн. Они были во многом схожи и именно поэтому часто сталкивались своими узкими лбами и заплевывались ядом.

Уильям, в свою очередь, был старше друга на два года и, возможно в силу возраста, умнее и серьезнее. Маленькие светлые глазки на круглом лице все время неустанно бегали, а большие пальцы рук он всегда зажимал в кулаках. Казалось, будто он всегда чего-то боится, хотя он был не из трусливых. Меньше всего Уильям ладил с двумя старшими братьями, которые и воспитали в нем суровый характер. Хотя когда дело касалось бесконечного нытья Винсента, вся непоколебимость Уила судорожно сжималась в крепкий кулак, жаждущий сломанного зуба.

— Хрупышка! — вдруг взвизгнул Винсент, когда перед его взором появилась Мэд.

— Молчал бы, прихвостень! — тут же отвечала та, хватая новую подругу за руку, чтобы не останавливалась.