Дихроя. Дневники тибетских странствий

– Понять другого намного легче, чем себя, особенно если этот человек жил в начале ХХ века, – продолжил мысль востоковед. Вода в кальяне шумно забурлила, когда он вставил мундштук в рот и вдохнул дым полной грудью. – Читая о несправедливости современного мира, невозможно смотреть на картину беспристрастно: эмоции – любовь, ярость – затмевают взгляд, лишают нас объективности. Гораздо легче читать о строительстве дворца Поталы, несмотря на то что на той стройке погибли тысячи рабов. История – это когда все умерли. А пока все не умерли, мы не можем беспристрастно оценивать себя и других.

– Кстати о смерти… как по-вашему, уместно ли ставить вопрос, в чем смысл смерти? Никто не знает, что такое смерть. Опыт смерти исчезает вместе с человеком. При жизни мысли о смерти преследуют человека постоянно. Я существую – значит я смертен. Есть начало – будет и конец. Исходя из неизвестности смерти, «человеки разумные» рассуждают о профанстве идеализма, допускающего бессмертие души, или мифах материализма, убеждающих, что после смерти остаются плоды трудов человека…

– Смерть присутствует своим отсутствием, – обратившись обратно в Андрея, сказал мой собеседник. – Хотя ее пока нет, она неминуемо придет. Она неминуемое будущее и финальная возможность. После нее других возможностей не будет. Смерть – как граница надежд и мечтаний, страданий и боли.

«Никто не видел лица собственной смерти, – вторил ему голос в моей голове. – Всем кажется, что смерть всегда впереди. Даже большинство безнадежно больных верят, что будут жить».

– Текучая повседневность – видимость, подменяющая существование, – продолжил Андрей. – Сегодня мысли о смерти изгоняются. Но смерть по-прежнему за плечами у каждого. Озабоченность продолжительностью жизни беспечна относительно смерти. Религиозные и моральные рассуждения о смерти подменены медико-биологическим дискурсом в винотеках и кальянных. Отношение к смерти выражается в её замалчивании.

«Если состояние счастья и достижимо, то длится совсем недолго».

Столбик пепла упал с кончика моей сигары; в том месте, где он коснулся пола, образовалась дыра, в которой я увидел серо-белое облако.

«Сигарный пепел, как иллюстрация мимолетности удовольствия, переходящего в смерть. Дарю идею: энциклопедия пепла всех сигарных брендов».

– Это будет успех? – c улыбкой уточнил я.

– Успех – случайный, удачный исход ошибочных решений.

Теперь они говорили по очереди – голос гремел в голове, Андрей вещал в реальности.

«За одной удачей стоят миллиарды неудач, о которых никто не вспоминает».

– Изначально, решение на основании предположений о будущем ошибочно.

«Объективной модели будущего не существует».

– Парадокс в том, что именно ошибочные решения формируют будущее.

«Миллиарды решений в секунду. На миллиард ошибок одно удачное совпадение. Просто повезло».

– Не нужно подводить сюда теории о талантах и гениях. Это как заполнить лотерейный билет и снять джек-пот.

«У каждого человека свой персональный взгляд на мир и свой образ мира».

– Обосновывать свои рассуждения не означает говорить о реальности.

«Религия – всего лишь традиция и вера. Восковой слепок убеждений без рассуждений».

«Наш мир – наихудший из возможных миров, научиться выживать в нем можно только тренируя терпение».

«Победить всю эту хуйню мира невозможно, её можно только пережить. Залог долголетия – одиночество…»

– А побочный эффект долголетия – похуизм.

«Похуизм, скорее, побочный эффект интернета».

– Интернет по замыслу создателей должен был способствовать интеграции, а в реальности развил национализм, ксенофобию и порноиндустрию, – вставил Борис Гринберг, входя в покои Далай-ламы. Он неотрывно смотрел на экран телефона, по которому шустро водил указательным пальцем. – Алгоритм интернета делает популярным невежество, только это интересно массе, поэтому появление сегодня популярного блогера-философа для воодушевления людей на обсуждение сложных вопросов невозможно.

«Это как в старом анекдоте – «прыщи потому, что не трахают, не трахают потому, что прыщи», – вдруг сказал за моей спиной Лама.

Я обернулся через плечо, но никого не увидел. Из дыры в полу внезапно повалил дым, орнаменты на стенах вспыхнули красным светом и замерцали, разгораясь все ярче и ярче, пока красная пелена не ослепила меня… а потом все резко погрузилось во мрак.

•••

Август 1901 года

Возвращение в Лхасу. Сборы перед отъездом домой. Долг Ионданя

– Так а домой ты когда возвращаться планируешь? – спросил Жаргал, когда они с Цыбиковым пешими возвращались в Лхасу из древней столицы Цзэтан мимо рисовых полей, на которых усердно трудились изможденные тибетцы.

– Десятого сентября обратно в Кяхту пойдет караван, вот с ним и отправлюсь, – ответил Гомбожаб.

– Это сколько ж ты тут пробыл, в Тибете? – поинтересовался Жаргал.

– Больше года уже.

– А еще дорога несколько месяцев… Соскучился, поди, по родным?

– Да, – ответил Цыбиков.