Дихронавты

Далия, в меру своих возможностей, постаралась объяснить ему инструкции, переданные хозяином прибора, хотя Сэт бы без труда разобрался в нем и сам, даже если бы просто нашел устройство лежащим на земле. Надписи на откалиброванных пластинах алидады и линии отвеса были не так важны по себе, а тип шкалы можно было легко угадать и проверить опытным путем.

Сэт выбрал на эллипсе провала дюжину точек и измерил углы: сначала между ними, затем – между каждой из свизированных целей и гравитационной вертикалью. После этого было несложно рассчитать углы между линией, соединяющей центр мира с его текущим местоположением, и аналогичными прямыми, проведенными из центра к каждой из двенадцати точек по периметру провала. В совокупности эти измерения могли дать ему всю необходимую информацию о размере и форме горловины – с одной оговоркой. Все данные были выражены в долях фундаментальной единицы южного гиперболоида – более или менее постоянного расстояния между центром мира и произвольной точкой его поверхности.

Аналогичная характеристика его собственного гиперболоида – радиус средизимнего круга – была установлена еще в древности и уточнялась в течение последующих поколений. Из своего вымученного разговора с Симеоном – как Тео великодушно окрестил хозяина инструмента – Сэт сделал вывод, что то же самое было справедливо и в отношении самих южанцев. Но то ли из-за кардинальной разницы культур, но ли из-за неопытности Далии, которая не могла похвастаться обширным словарным запасом, Симеону так и не удалось выразить эту фундаментальную величину на понятном Сэту языке. Измерения же самого Симеона, которые тот проделал прежде, чем покинуть старый дом, были отягощены еще более неясными и трудными для понимания условностями; даже будь Сэт на все 100% убежден в его доброжелательности и технической смекалке, он просто не мог доверить судьбу миграции и миллионов людей собственной трактовке чисел, которая вполне могла быть искажена из-за недостатка информации.

Он уже почти сдался и был готов вернуться домой, имея на руках лишь результаты, выраженные в долях неизвестной величины, и переложить поиски недостающего параметра на вторую экспедицию. Но Ада и Тео, целыми днями спорившие об этой задаче, наконец-то, нашли выход.

В свое время Симеон – тот самый, первоначальный Симеон, – вывел формулу, связывающую величину гравитации с периодом колебаний маятника. Этот период зависел и от длины самого маятника, но хотя все откалиброванные по длине предметы были потеряны по пути, Ада утверждала, что достаточно точно знает длину своего предплечья, чтобы использовать ее в качестве стандартной меры. У Сэта не было причин сомневаться в ее словах; на глаз заявленная ею величина выглядела вполне правдоподобной, и когда Икбал отмерил равную длину веревки и с ее помощью определил рост Сэта, результат, если верить его памяти, совпал с высотой, которой он пользовался для упражнений по геометрии теней, во время обучения на топографа.

Хотя южанцы не знали механических часов, на роль замысловатого хронометра вполне подходила сама чаша южного гиперболоида. Измерив угол, разделявший два отдаленных провала, Сэт сразу же узнал, какая доля суточного круга приходилась на интервал между моментом, когда загорался первый, и временем, когда вспыхивал второй.

Икбал сделал для них маятник длиной в три Адиных предплечья, после чего Сэт с Адой по очереди занялись наблюдениями: пока один считал колебания, другой наблюдал за мерцанием огоньков в провалах. Они повторили эксперимент больше пятидесяти раз, а затем усреднили результаты.

Итоговый вердикт оказался довольно странным: в пределах погрешности их метода местная гравитации совпадала с силой тяготения на поверхности. И если расположенная под ними порода имела примерно ту же плотность, значит, одинаковым было и их расстояние до центра мира. Тео всеми силами пытался объяснить это совпадение – найти некий урановешивающий процесс, который в случае неравенства двух величин поменял бы форму их мира в течение нескольких эонов. Сэт выслушал каждую из его безумных теорий, но в итоге решил, что это ничего не меняет. Даже окажись гравитация в пять или двенадцать раз меньше обычной, он бы все равно не усомнился в их методике – а если Ада ошиблась насчет длины своего предплечья, результат будет несложно скорректировать, как только они вернутся домой.

Делая замеры провала, Сэт фиксировал результаты на специальной дощечке – еще одном подарке Симеона. Закончив, он аккуратно сложил инструменты и вперился взглядом в числа, боясь переходить к расчетам.

– Думаю, основные результаты у меня уже есть, но нам нужно проделать независимые выкладки, а потом отдать их Аде на проверку, – сказал Тео.

– Идет. – Сэт выписал наверху дощечки необходимые геометрические формулы и начал подставлять в них измеренные углы. – Помнишь, как мы заучивали таблицы гиперболических функций к экзаменам на топографов? Ты когда-нибудь думал, что нам придется использовать их для южного гиперболоида?