Дикие

Анни пожала плечами. В изнурительных, стрессовых условиях можно ожидать, что любой человек за двадцать четыре часа постареет на десять лет. Но Сюзи была единственным человеком в этой группе, которая по-прежнему следила за тем, как она выглядела.

Со своей бамбуковой постели Пэтти смотрела на дождь. Вход в хижину благодаря архитектурной подготовке Кэри не был обращен к ветру, который дул с моря.

— Вот и хорошо, что мы не поплыли на плоту, — сказала она. — Нас бы смыло первым же ливнем, и мы утонули бы бесследно.

— И еще хорошо, что Кэри сделала этот отвод для дождевой воды, — сказала Анни, — иначе бы нас смыло с этих хижин.

Поскольку их жилище было слишком тесным, то они построили на этой поляне еще одну хижину в виде шалаша. Она была сделана аккуратнее и прочнее, чем первая хижина, и все они гордились тем, что ее спланировала Кэри и что они выстроили ее без контроля со стороны Джонатана. Когда Джонатан поправился, он жил в этой хижине с Анни и Кэри.

Жара и влажность в джунглях вызывали гниение и разложение. Их хижины сейчас пропахли сыростью, вещи покрылись зелеными линиями плесени, одежда гораздо быстрее гнила, чем изнашивалась, — сначала на коленях, потом — на задней части брюк, затем в паху. Блузки и жакеты расползались в локтях, потом на спине, где они задевали за ветки деревьев.

Спустя неделю после начала сезона дождей женщины привыкли к новой погоде. По утрам иногда было солнечно, но к середине дня начинали собираться тучи, и тогда душный воздух становился таким давящим, что они ощущали на своих плечах физическую тяжесть и ждали, когда начнется ливень.

Тропический ливень всегда обрушивался неожиданным сокрушительным напором, как водопад. Во время ливневых штормов, женщины не могли ничего делать, кроме как оставаться в своих хижинах в течение пары часов, пока дождь не прекращался столь же неожиданно, как и начинался.

В хижину вбежала Сильвана, сжимая в руках карабин «М-16». Вся промокшая и дрожащая, она начала раздеваться.

— На это дерево в дождь я больше не полезу! Меня чуть не смыло с ветки.

— Какие еще новости? — зевнула Пэтти и бросила Сильване пляжное оранжевое полотенце.

Сильвана отбросила его в сторону и бросилась на свою кровать, рыдая так, как будто ее сердце вот-вот разорвется.

Анни молча подняла полотенце и начала вытирать спину Сильваны.

Сейчас они все понимали, что находятся на грани нервного срыва и старались как-то помочь друг другу. Какая-то мелочь вдруг делала жизнь в джунглях невыносимой. В течение этой первой недели декабря они все «ломались» по-разному.

Пэтти разрыдалась, когда боковина одного из ее кедов отвалилась, хотя Анни тут же предложила обвязать его ратановой веревкой.

Сюзи поскользнулась в грязь около их костра и уронила в него свою вечернюю еду. Она безутешно плакала, и хотя остальные быстро поделились с ней своей рыбой, она не перестала плакать.

Когда Кэри обнаружила, что крошечная щель в крыше превратила ее папоротниковую подушку в кучу слякоти, она села на землю и завыла, как собака, хотя остальные женщины быстро поделились с ней своим папоротником.

Когда Анни с жуткой головной болью не смогла больше выцарапать из пустого флакона с опиумным бальзамом ни капли, она вдруг почувствовала себя совершенно отрезанной от цивилизации и, несмотря на дождь, помчалась в лес на свое молитвенное место, бухнулась прямо в грязь и молила Бога о помощи.

Эти женщины были морально не подготовлены для большого разочарования. Их загнали в джунгли — и на этот раз мужчина, на которого они надеялись, был не в состоянии руководить ими и ободрить их. Они, как дети, полагались на него и доверяли ему, но неожиданно он стал дополнительной проблемой, новым малоприятным источником беспокойства.

Их неудовлетворенность и разочарование перешли в депрессию и апатию.

Хуже всего было днем, когда лил дождь. Усталые от работы и истощенные, Эти женщины до последнего времени подавляли свои чувства, поскольку понимали, что слезы были заразительны и задерживали работу… Но сейчас, когда у них появились свободные часы, которые надо было чем-то заполнять, в их сознании всплыли образы мужчин, которых они потеряли, детей, родственников и друзей, по которым они так скучали и которых они, возможно, никогда больше не увидят. Они молча лежали на своих бамбуковых кроватях, уставившись в крышу хижины из тускло-зеленых листьев бегонии, и чувствовали себя обессиленными и убитыми горем.

Малейшее движение требовало от них огромных усилий, как будто они находились под водой и боролись с приливной волной.