Дикие

Я говорил, а сам старался не замечать движений руки Эмили. Ворот халата был не очень широким, он едва открывал ключицы, и тем не менее… Я чувствовал, как бешено бьется пульс Бартон, нос забивал терпкий запах, я… хотел Бартон. Волк хотел Бартон. И насрать ему было на все остальное. В штанах стало тесно. Почти каменный стояк. Мне бы встать и уйти, но Эмили я оставить не мог. Не в том состоянии, в котором она сейчас была.

Надо успокоиться, надо расслабиться.

Господи, это же Бартон, какого черта со мной происходит? Это синий-чулок, мисс-главная-зануда-стаи-Бартон!

У меня давно никого не было, вот и одичал.

- Конечно… - пробормотала зубрила, ее рука наконец-то отпустила мое запястье, и я с облегчением снова намочил полотенце и положил его на все еще горячий лоб. Жар вроде бы понемногу спадал.

- А еще я помню, как ты распекала меня, когда мы в очередной раз подрались с Артом у вас дома. Вечеринка в честь вашего приезда. Стая приветствовала новую семью. А ты стояла, такая грозная, в своих шортах, хмурилась, уперев руки в бока, и отчитывала меня, всунув перед этим пакет со льдом Колдеру… А я ведь старше тебя.

- Только не говори, что тебе было стыдно, - едва-едва улыбнулась Эм.

- Стыдно? Да я был в ярости и шоке, - хохотнул в ответ. – Меня распекает какая-то мелкая заноза, с смешными черными косичками. Серьезная такая, деловая. Очень строгая.

- Ты обозвал меня крыской, - Бартон тихо застонала, подтянув коленки ближе к груди, повернувшись на бок.

- Прости. Я был дурной.

- Ты и сейчас… - она снова застонала, опять перевернулась, уткнувшись носом мне в бедро, цепляясь руками за футболку.

Черт!

- Эм, может все-таки Нат позвать или кого-то…

- Они мне не помогут… - прохрипела Бартон. – Совет прав… Мне надо уехать…

- При чем тут совет? - тут же нахмурился я, стараясь заглушить в себе желания зверя, свои собственные желания, не обращать внимания на обжигающее дыхание Эмили, которое чувствовал через джинсы.

- Я… очень сильна, поэтому многое могу, гораздо больше… - она опять застонала, съежилась совсем в комок. – Но я не умею этим правильно управлять…

- Поэтому тебя сейчас корчит?

- Да… Я же… объясняла… - шумный, рваный выдох. – Все отражается на мне. Надо просто научиться закрываться, - она зажмурилась, стиснула зубы. – А я не умею. Точнее умею, но плохо. Неправильно.

- Чем я еще могу тебе помочь?

Смотреть, как корчится Эмили после того, как спасла, возможно, даже не одну, но две жизни, было… вызывало глухое раздражение.

- Ты… можешь идти… это продлится еще какое-то время… - она часто и шумно задышала, оттянула вниз ворот халата. – Жарко…

Я тут же переложил Эмили на диван и поднялся.

- Даже не надейся, - проворчал, наклоняясь над девушкой, начиная расстегивать пуговицы халата. – Ну-ка, давай вытащим тебя из этого, - я потянул правый рукав вниз. Эмили дернулась, снова зажмурилась, из левого уголка глаза скатилась слезинка.

Мое желание постепенно утихало. Волк наконец-то осознал, что девушке больно, по-настоящему больно. Мы сняли с Бартон халат достаточно быстро. Белая ткань майки пропиталась потом, прилипла к телу, четко обрисовывая его изгибы, явно кружевной темный лифчик под ним. Бартон носит кружева?

Я дернул башкой, сглотнул и попытался вернуть себе ясность мыслей, пока не натворил глупостей. Но капельки испарины на ее груди, на коже, в ложбинке…

Черт!

Я снова дернул башкой.

Проснувшееся вдруг желание сбивало с толку, и я почти позорно сбежал на кухню, за водой… Чтобы отдышаться и привести мозги в порядок у меня ушло секунд сорок. Потом я все же заставил себя вернуться на место.

Как цепной пес.

Кривая улыбка на миг дернула уголок губ. Зануда опять опустошила весь стакан, но уже медленнее, чем в первый раз, губы слегка порозовели. Влажные губы, наверняка очень вкусные…

А, чтоб тебя!

Я снова вдохнул поглубже, новый стон Бартон помог немного прийти в себя, прочистил мозги.

Эмили всегда казалась странной, слишком взрослой для своего возраста, слишком серьезной. Уже в десять лет она знала, кем станет. И когда мы гоняли по лесу или резались в компьютерные игры, она сидела за учебниками, пропадала в своих закрытых школах. Училась…

- Эм, прости, - вдруг выпалил я, поглаживая мягкие волосы. Я помнил ее волчицу, хоть и видел нечасто. Тонконогая, белая, как снег, очень маленькая, на передних лапах будто черные перчатки, и на морде с левой стороны, как мазок кисти, черная шерсть.

- Не знаю, за что именно ты извиняешься, - голос звучал приглушенно, дыхание по-прежнему оставалось тяжелым, но жар еще немного спал, - но прощаю.

- За все.

Эмили открыла глаза, всмотрелась в мои, тело дрожало, а руки стискивали мою футболку, но взгляд был ясным.

- Тогда… - она поморщилась, видимо, от нового приступа, - прощаю за все.

Боль полностью прошла где-то через час, и зануда уснула, уткнувшись носом мне в живот. Я осторожно снял полотенце с уже нормального лба и поднял девушку на руки. Она не проснулась, только что-то пробормотала во сне.