Дикие

- Потом будет поздно, - прохрипела я в ответ, с трудом выталкивая из себя слова. Когда альфа приказывает, не подчиниться очень сложно. – Потом Анна вскроет себе вены…

- Ты не знаешь…

- Знаю! – проскулила. – Видела, чувствовала. Снимите Стивена с дежурств, отправьте домой, пусть сидит у ее кровати безвылазно, пусть рассказывает ей истории из детства: как падал, разбивал коленки, болел… Пусть родители Стивена и родители Анны делают то же самое. Каждый день она должна слышать о том, какой прекрасной матерью она будет, каждый день до родов, она должна быть уверена, что все она сделает правильно!

- Тогда ты поможешь, - сощурился волк.

- Тогда я смогу попробовать помочь, - прошептала, практически упав на стол. – Почему никто ничего не заметил?

Альфа тряхнул головой, отвел свой взгляд от меня, и я тут же сделала огромный глубокий вдох. Давление на виски пропало.

- Потому что нам казалось, что все в порядке, - оборотень сдавил собственные виски. – Потому что Стивен почти так же напуган предстоящим отцовством, как и сама Анна, потому что я полагал, что эта волчица сильнее.

- Вы просто не обратили внимания… - я выпрямилась, - как и я.

- Насколько все действительно плохо?

- Очень плохо. Ее нельзя сейчас оставлять одну, нельзя давать замыкаться и копаться в себе. Я забрала сегодня все, что смогла, но это лишь временная мера. Мысли вернутся обязательно, ее страхи вернутся обязательно, и им нельзя давать снова вырасти.

- Есть шанс, что все пройдет после родов? – Джефферсон старший поднялся, подошел к бару. – Виски будешь?

- Не буду, - тряхнула головой. Вот только алкоголя мне сейчас не хватало. Спасибо, вчера уже купалась. – Шанс есть, но надеяться на него все равно что надеяться на совет или меня.

- Что ты имеешь ввиду?

- Только то, что говорю. Я не справлюсь с ее проблемой одна, просто подержав Анну за руку. Помочь ей может только семья. И если уж совсем честно, я полагаю, что, как только она родит, все станет только хуже.

- Но… - альфа обернулся ко мне, сделал большой глоток из бокала.

- Но у меня получится ускорить процесс.

- Ты точно не сможешь забрать этот страх навсегда? – сощурился мужчина. А мне захотелось снова наорать на него, наорать так, как я только что наорала на его сына.

- Могу, - кивнула, - вот только Анне тогда действительно грозит полное помешательство. Я могу заменить одни эмоции другими, делать это постоянно, но в таком случае Анна перестанет быть Анной. Ее страх прорвется однажды так или иначе, в паранойе, навязчивых мыслях, депрессии. Она повесится однажды. Или кого-нибудь убьет, не исключено, что собственного ребенка или мужа, - о том, что будет со мной, я предпочла не говорить. Толку-то? В этой стае у меня другая роль. Кристин Хэнсон не жалуется, она принимает жалобы.

- Ты утрируешь.

Я провела рукой по волосам, откинулась на спинку кресла и наконец-то подняла взгляд, встречаясь с глазами альфы.

- Реми рассказывал мне как-то про одного волка. Его терзал гнев. Ваш друг закрыл этот гнев, забрал себе. А через год тот оборотень убил альфу и его семью и шагнул в пропасть. Тело собирали по кускам.

- Я услышал тебя, - кивнул альфа, давая понять, что я могу быть свободна. Вздох облегчения и груди вырвался сам собой, и я поспешила уйти. В конце концов, сегодня еще моя смена в баре.

Странно, но я не ощущала ни предвкушения, ни волнения, «бабочки не трепетали в моем животе» или что там они обычно должны делать. Возможно, я просто устала, а возможно, сказалось время, проведенное за холстом. Я не великий художник, даже до середнячка мне далеко. Рисование для меня всего лишь способ избавиться от дурных чувств, разложить все по местам, и увидеть то, что не могу увидеть глазами.

«Берлога» сегодня радовала толпой волков и какой-то взбудораженной атмосферой. Звенели посуда, музыка, голоса и бокалы, без остановки и передышки дзинькал колокольчик выдачи заказов. Я металась между кухней и залом и наслаждалась этим шумом.

Хорошо было выкинуть из головы все вопросы и проблемы, просто работать. Это… успокаивало. Отпускал шуточки Джеймс, кокетничая с симпатичными согласными на такое обращение волками, смущалась и краснела новенькая официантка. Ага, как будто я – старенькая.

В какой-то момент составляя бокалы пива на поднос я не выдержала и наклонилась поближе к волку.

- Как ты их отличаешь?

- Кого? – не понял бармен.

- Ну, натуралов от геев? – на мой взгляд, это было практически нереально. Они же обычные, вот совсем обычные, ни тебе жеманства, ни каких-то особых движений, одежды, украшений, заказов. Просто мужчины.

Джеймс поманил меня пальцем. Стойка была высокой, поэтому мне пришлось чуть ли не подпрыгнуть, повиснув на ней.

- Я многих из них знаю, во-первых.

- А во-вторых?